— Наш долг — помочь молодому человеку, — и тут же иронично добавил: — Офицер Ратт, я вижу, в вашей характеристике совершенно справедливо указано, что вы не только отличный спортсмен, но и надежный товарищ. Должно бьггь, приятели тоже частенько покрывают ваши проделки. Теперь мне ясно, как вы — с таким бойким темпераментом — умудрились окончить офицерскую школу без дисциплинарных взысканий!

Пауль с искренним возмущением развел руками, снова пропустил мяч, но, вместо того чтобы подавать, принялся оправдываться:

— Какие проделки? Как можно, штандартенфюрер! Я вполне дисциплинирован! А весь мой темперамент сублимируется в спорт…

— Сублимируется? Вы знакомы с трудами доктора Фрейда? — Шеф удивленно поднял бровь и ловко отбил еще один мяч.

— В конце концов, выигрывать у начальства — дурной тон, — частенько витийствует папаша Грюнвальд. — Утешив себя этим силлогизмом, Пауль пожал плечами: — Зачем бы я читал труды какого-то еврейского доктора? Здесь, в N-бурге, свой доктор есть! Вполне немецкий. Доктор Норман — папаша Германа. Он всегда Герману говорит: «Бери пример с Пауля, он избыток энергии сублимирует в спорт, поэтому не имеет проблем в личной жизни…»

— Значит, отец гауптштурмфюрера Нормана — доктор медицины? Примечательно: я был информирован, что здешний врач — человек либеральных взглядов.

— Ну, оно, конечно, так, только что такое либеральные взгляды? — сказал Пауль и заговорщицки понизил голос: — Вот, к примеру, герр Доктор ездит практиковать на лыжный курорт: одной даме вывих вправит, другой — массаж сделает и все такое. А что остается его супруге? Еще хорошо, что фрау Нора — женщина образованная и не скандалит из-за таких мелочей, говорит только, мол, герр Норман — человек либеральных взглядов…

— Ох, Пауль, вы вернули мне доброе расположение духа, — улыбнулся Шеф Кольбах, на этот раз совершенно искренне. — Хотелось бы мне, чтобы весь либерализм в Германии исчерпывался подобными проделками! После этого разговора, я полагаю, дружище, вам вполне можно доверить некоторую конфиденциальную информацию…

Пауль насторожился и пододвинулся поближе к Шефу:

— Дело в том, что старина Вейстхор советует Рейхсфюреру арендовать Замок на продолжительное время, усматривая в этом сооружении некие мистические свойства… Но аренда обойдется в огромные деньги, и Рейхсфюрер склоняется к мысли попросту национализировать этот архитектурный памятник, а сделать это, пока Замок находится в собственности у международного фонда, достаточно сложно…

Пауль вспомнил жутковатые истории, которые слышал о Замке, и перешел на шепот:

— Мой дедушка Клаус тоже частенько рассказывает, что Замок — проклятое Богом место! А мой крестный епископ Павел даже мессу в часовне Замка служить отказывается…

Герр Кольбах скептически прищурился:

— Пауль, я старый циник и материалист! И давным-давно не верю в мистику и прочий фольклор! Просто хочу разобраться, как вышло, что фамильный куш вроде Замка проплыл мимо законного наследника — Зиги фон Клейста?

Пауль порылся в пыльных закоулках памяти, заполненных городскими сплетнями, и представил вниманию Шефа гипотезу, наиболее соответствующую его материалистическим взглядам:

— Вы еще не знакомы со здешним банкиром — герром Шильманом? Он тоже известный циник… Так вот, герр Шильман полагает, что барон Фридрих передал дорогостоящую недвижимость фонду, который сам же и учредил, поскольку хотел снизить налоги! А когда владелец Замка скоропостижно скончался, дошлые юристы просто обошли маленького внука старого барона с наследством и много лет стригут прибыли с арендных платежей…

— Логично… — герр Кольбах задумался и со всегдашним педантизмом уточнил: — А по какой причине покойного Фридриха фон Клейста среди горожан принято называть «старым бароном»?

— Потому что он и был старый барон — тогда еще был жив молодой барон, отец штурмбанфюрера Зигфрида, барон Отто, — объяснил Пауль.

— Тогда? То есть старый барон пережил своего сына, если я вас правильно понял?

— Да, именно так. Старый барон пережил сына на пять лет. Он был опекуном маленького Зиги…

— Занятно… Как же будут называть Зигфрида — уже есть и старый барон, и молодой?

— Новый. Новый барон, так про него говорят, хотя какой он барон? Он же не живет в Замке и, вообще, в N-бург первый раз приехал с самого детства!

— И что гласит здешняя молва о детстве нашего «нового барона»? В Берлине его ранние годы породили массу слухов и недомолвок… — продолжал выказывать живой интерес к местной истории Кольбах.

«Говорят, что его мать ненормальная. Фрау Ута сбежала из психиатрички, схватила револьвер супруга и всадила своему мужу — бедному молодому барону Отто — в лоб целую обойму, а потом бросилась вниз головой с галереи Замка. Ее мозги с трудом отскоблили с брусчатки мавританского дворика…» Впрочем, Пауль вовремя опомнился и не стал тревожить язву Шефа Кольбаха историей кровавой мелодрамы, совершенно не подтвержденной достоверными фактами. А вместо нее рассказал другую — малость повеселее и совершенно реальную.