Он так быстро взбежал по лестнице, что даже не стал будить задремавшего дежурного на входе, ткнул пальцем в кнопку «воспроизведение», убедился, что запись с установленных в городском соборе микрофонов запечатлела и пение хора мальчиков, и велеречивые словеса нунция вполне разборчиво, с тем максимальным уровнем качества, которого возможно достигнуть при помощи нескольких микрофонов в помещении такой площади. Пауль нажал кнопку «стоп» и, пока сматывалась лента, нацепил наушники и защелкал тумблерами, проверяя качество звука, поступающего с прослушивающих устройств, установленных в муниципальной тюрьме.

Правду сказать, «тюрьмой» такое место можно назвать только очень условно. Это всего лишь отгороженный надежной стеной отсек катакомб, расположенных под Ратушей городского магистрата. Камеры временного задержания самого Гестапо ничуть не лучше и устроены точно так же: из подвального этажа можно попасть в изолированную и приспособленную для тюремных нужд часть горной выработки. В свое время рачительный прежний шеф, герр Корст, чтобы сэкономить несколько метров провода для прослушивающих устройств, велел протянуть его из городской тюрьмы в технический отдел прямиком по подземным коридорам.

Напрасно Пауль переживал, что во множестве обнаруженные мертвые парни, пока еще были живы и бродили по катакомбам, могли порушить техническое новшество прежнего шефа. Слышно отменно, будто говорят в соседней комнате! Даже голоса знакомые! Он примостился на жесткий казенный стул и стал с умилением слушать, как единственный заключенный — дедуля Клаус — грозится подать жалобу и костерит городские власти, а пуще всего судью Ворста за незаконный арест и безобразные условия содержания в муниципальном узилище. Суховатый голос Шефа Кольбаха обещал в кратчайший срок обуздать негодяев и возвратить на N-бургскую землю надлежащий порядок. Вдруг Шефа прервал незнакомый каркающий голос с легким иностранным акцентом:

— Герр Кольбах, вы напрасно беспокоитесь о законности заключения любезного Валенштайна! Уверен, герр Клаус попал в тюрьму вполне заслуженно! — в наушниках что-то зашуршало, скрипнуло, затем характерно звякнуло стекло.

Пауль хмыкнул: видать, обладатель каркающего голоса вытащил на белый свет припрятанные бутылки дедушки Клауса. Голос монотонно продолжал:

— Его прогрессирующий алкоголизм уже долгое время служит благотворной почвой для агрессивных выходок и болезненных фантазий, малоподобающих лицу преклонных лет! Он давно позабыл про мессу и исповедь, манкирует прочими обязанностями доброго христианина и совершенно впал в ересь…

— Прошу простить мою некомпетентность в католических догматах, отец Якоб, но я хотел бы уточнить, что следует понимать под определением «ересь» применительно к герру Клаусу — добропорядочному гражданину Германии?

Пауля разобрал среди фонового шума одобрительное пыхтение дедули и тяжкий вздох святого отца:

— Он утверждает, что здешним Замком овладела нечистая сила и обнаруженные им демонические сущности представляют опасность, как для людей, так и для самого памятника архитектуры! Наделять врага Божьего подобной силой — подлинное дьяволо-поклонство! Сегодня герр Валенштайн желает, чтобы в Замке провели обряд экзорцизма, завтра он обвинит в колдовстве и потребует отправить на костер тамошнего библиотекаря или главу городского магистрата! Что это, если не ересь и мракобесие? — голос отца Якоба взлетел до драматических высот и разбился о непоколебимое спокойствие Шефа Кольбаха, как морская волна о камни:

— Господа, вы можете с уверенностью оставить заботы о будущем N-бургского Замка светским властям. Рейхсфюрер как представитель германского государства готов гарантировать сохранность этого уникального памятника…

— Что, Якоб, убедился? — заерзал на койке дедуля Клаус. — Видишь, как все серьезно!

— Замок хотят официально национализировать?

— Согласитесь, что после сегодняшнего происшествия такое решение вполне оправданно… — с доверительной ноткой в голосе произнес Шеф.

— Господи, что опять случилось с Замком? — невидимый отец Якоб с нервозным скрипом поерзал на тюремном табурете.

— Обвал в заброшенных горных выработках мог нанести существенный ущерб архитектурному объекту! Городские власти совершенно игнорировали необходимость профилактических реставрационных работ в катакомбах. Следствием преступной халатности стал серьезный катаклизм, во время которого мог пострадать и Замок — исторический памятник, достойный статуса национального достояния Германии! Национальное достояние не должно пребывать в собственности сомнительных иностранных фондов, — отчеканил штандартенфюрер Кольбах.

— Это ужасно! Этого никак нельзя допустить! Непоправимо, если подобное произойдет! Власти Германии повсеместно игнорируют положения конкордата, организовывают гонения на наших братьев во Христе, подвергают осмеянию авторитет Церкви, а вековые святыни ставят на грань разрушения! Эти тупые солдафоны просто загубят Замок! — отец Якоб заорал на Шефа, как на проштрафившегося церковного служку, но встретил достойный отпор.

— Отец Якоб, выбирайте выражения! Я считаю подобный тон неуместным по отношению к должностному лицу государства, действительно связанного с Ватиканом конкордатом28! Его Святейшество29 стоял у истоков этого духовного союза еще когда исполнял скромную должность нунция! Поэтому я считаю своим долгом поставить в известность о вашем своеобразном прозелитизме лицо, официально возглавляющее делегацию Ватикана во время фестиваля, — его преосвященство кардинала Фанцонни!