Окна сторожки были темны. Башлыков открыл дверь, быстро зажег керосиновую лампу и провел Иркутову в какую-то клетушку. Девушке хотелось пить. Башлыков нацедил в жестяную кружку воду из давно не чищеного самовара, подал девушке. Из кружки пахнуло затхлостью. На столе мерцала в свете лампочки высокая банка с водой. В ней резвились юркие сине-серебристые мальки. Людмила выплеснула содержимое кружки, налила в нее воду из банки и выпила. Она ощутила во рту неприятный сладковатый вкус. Мелькнула мысль, что, наверное, на дне кружки остался какой-то яд. Почему она не сполоснула ее? Но тут голова стала тяжелой и потянула ее куда-то вниз…

Людмила встала с клеенчатого диванчика, посмотрела на обнесенное железной решеткой оконце. Для чего Башлыков привез ее сюда? Усыпил и сам исчез. А если он появится, то как теперь вести себя с ним? Как вырваться из лесной сторожки?

Девушка подошла к двери, дернула ее. Заперто! Она постучала и тотчас услышала шаги. В замочной скважине повернулся ключ, дверь раскрылась. На пороге стоял Башлыков. Он настороженно смотрел на Людмилу, держа правую руку в кармане.

— Почему вы не разбудили меня? — будто ничего не понимая, спросила она. — Наверное, товарищ Мозарин рассердился? А я так устала, что меня сразу в сон свалило. Даже неудобно…

— Обошлось без вашего участия, — ответил Башлыков. — А вас, как проснетесь, приказано доставить домой.

Девушка вышла из сторожки, огляделась. Идя вперед, она старалась запомнить тропинку, петлявшую мимо поваленной березы с обрубленными сучьями и широкого старого пня, окруженного тонконогими опенками, мимо канавки, где ветвилась волосатая череда, покрытая крупными золотистыми цветами. Пройдя еще несколько шагов, Людмила вздрогнула: почему самозванец не завязал ей глаза? Или он больше не вернется в сторожку? Или он уверен, что она, Людмила Иркутова, уже никому не сможет рассказать о происшедшем? Неужели эта поездка — последняя в ее жизни?

Подходя к своей машине, она заметила, что номерной знак заменен другим. Башлыков опустился на заднее сиденье. Людмила села за руль и повела машину на шоссе. Она чувствовала за спиной вооруженного человека и ломала голову, придумывая спасительный выход.

Вздымая пыль, мчались навстречу грузовики, важно проплывали высокие возы с сеном. Изредка мелькали на обочине велосипедисты.

Впереди показался мост. Людмила узнавала местность: ей приходилось бывать здесь. Отсюда не более семидесяти километров до столицы. В ее голове созревал план спасения, но, точно догадавшись об этом, Башлыков приказал девушке, не доезжая до ремонтируемого моста, свернуть направо: надо заехать к сослуживцу. Людмила знала, что направо тянется густой лес, за ним болотистый осинник — пустынное место, где легко расправиться с ней. Девушка посмотрела вперед — метрах в тридцати перед мостом стоял столбик с дощечкой: «Объезд слева». На мосту она заметила трактор, рабочих и двух беседующих в сторонке милиционеров. Прежде чем она отчетливо сообразила, что делает, ее нога нажала на педаль, прибавила газ, и машина еще быстрее рванулась вперед.

— Куда? — яростно крикнул Башлыков. — Куда?

Людмила сшибла крылом автомобиля столбик с дощечкой и влетела на ремонтирующийся мост. Рабочие бросились врассыпную, милиционеры бежали вслед за машиной, крича: «Стой! Стой!» Автомобиль качало и подбрасывало на балках. На заднем сиденье мотался и подскакивал Башлыков. Он тщетно пытался схватить девушку за горло.

— Гони вперед! — заорал он, сильно стукнувшись головой о потолок кабины.

«Какое счастье, что он не умеет управлять машиной!» — подумала Людмила и, круто повернув руль влево, резко затормозила. Башлыков по инерции качнулся вправо, ударился головой о стекло. Девушка открыла дверцу, вывалилась из нее и крикнула милиционерам:

— Товарищи! Помогите! В машине — бандит!..

Милиционеры уже знали приказ о розыске преступника на синей «Победе». Они обезоружили слегка оглушенного самозванца. Один из милиционеров сел рядом с ним на заднее сиденье.

Был третий час дня, когда Людмила остановила машину возле ворот Управления милиции. Башлыков вышел из автомобиля, исподлобья поглядел на девушку. Через сад милиционеры повели его в комендатуру.

Людмилу пропустили наверх, к Градову. В приемной она увидела своего отца. Они бросились друг к другу. Выйдя из кабинета, майор пригласил Иркутовых к себе. Едва сдерживая озноб от волнения, девушка рассказала все, что с ней произошло. Стало ясно, что Башлыков намеревался искусственно создать против Людмилы новые улики и подсунуть Уголовному розыску «факты», убеждающие в том, что она тесно связана с преступниками, была соучастницей в покушении на жизнь Мозарина.

— Я, товарищ майор, и сама не знаю, что бы предприняла, если бы не заметила на мосту милиционеров, — призналась Людмила, держа на коленях руку отца и легонько поглаживая ее.

— Ну вот и вы милицию жалуете! — сказал Градов. — Однако меня удивляет: как это вы сразу не догадались, кто Башлыков?

— Я поверила, что меня действительно вызывают в Томилино по приказанию товарища Мозарина. Кстати, Башлыков сначала очень прилично вел себя. Любезный человек, что и говорить.

— Однако вы ему понравились больше, чем он вам, — пошутил майор. — По крайней мере, он сказал лейтенанту, что давно любит вас и намерен зарегистрироваться с вами!

— А знаете! — Людмила взглянула в глаза майору. — В тот день, когда я у вас в кабинете пустила слезу, я поверила, что вы чуткий человек и во всем разберетесь!

— Это почему же? — усмехнулся майор.

— Помните веточки флоксов? Вы так бережно держали их, что я подумала: «Нет, этот человек не обидит меня».

Проводив Иркутовых, Градов долго шагал по кабинету из угла в угол. Теперь его еще сильнее волновал все тот же неотступный вопрос: кто же та молодая женщина в белом платье, которая сидела за рулем «Победы» ЭЗ 82–35 в тот грозовой вечер и так расчетливо и хитро замаскировалась под Людмилу Иркутову? «Несомненно мы имеем дело с преступной шайкой, — думал он. — Башлыков и Лжегрунин пойманы с поличным: с оружием, фальшивыми документами. Потом покушение на жизнь Мозарина, увоз Людмилы Иркутовой, ограбление в поезде! Любой преступник на их месте поймет, что его карта бита, улики неотвратимы. Однако эти упрямо и глупо скрывают еще что-то, видимо, более серьезное. Конечно, это связано с фигурой таинственной женщины в белом платье…»