И отец и дочь пошли к лифту, на котором можно было подняться на второй этаж, где разместились президентские апартаменты. Прежде чем войти в кабину, Амелия обернулась и помахала Маршаллу.

– Завтра я снова приду, покажу вам мой костюм! – крикнула она на прощание. Дверцы закрылись, лифт уехал, а к Маршаллу подошла секретарша, в руках она держала несколько толстых справочников.

– Амелия просто прелесть, вы не находите? – прощебетала она. – Они оба просто очаровательны: и девочка, и ее брат. У нашего президента прекрасные дети, только Амелия уж очень общительная, такого, бывает, наговорит, просто ужас… к тому же оба частенько бродят по коридорам без сопровождающих. Впрочем, для вас это скорее развлечение, я права?

Маршалл неопределенно пожал плечами. Похоже, секретарша считает работу сотрудников Секретной службы довольно скучным занятием, а для него так жизнь вокруг бурлит и бьет ключом. Чего он совершенно не ожидал, так это того, что в Белом доме царит такая уютная, почти семейная атмосфера. Разгуливающие по коридорам дети были тем самым штришком, который менял всю картину, и Маршалл подумал, что такой Белый дом ему скорее нравится. Во всяком случае, он вдруг поймал себя на том, что с нетерпением ждет завтрашнего появления Амелии в костюме мыши. Еще ему хотелось узнать, ходят ли дети президента колядовать на Хэллоуин и не нужно ли ему купить каких-нибудь конфет, чтобы откупиться от юных «колдунов» [1] . Все эти размышления заставили его почувствовать себя не столько наемным работником, сколько членом большой семьи. Для Маршалла это было совершенно новое, непривычное ощущение, но оно ему нравилось. Да и в президенте, которого он воспринимал исключительно как политического лидера нации, Маршалл неожиданно для себя разглядел чисто человеческие черты, о которых раньше просто не думал.

Спустя примерно полчаса президент снова спустился из своих апартаментов в коридор напротив Овального кабинета и, подойдя к Маршаллу, протянул ему руку для пожатия:

– Надеюсь, моя стрекоза вас не заговорила? Амелия обожает знакомиться с новыми людьми.

– Вовсе нет, – покачал головой Маршалл. – Она рассказывала мне о своем карнавальном костюме и об искусственной крови, которую вы купили для сына.

– Думаю, завтра этой крови мы увидим предостаточно. Не сомневаюсь, что она будет везде, и в особенности – на новом светлом диване, который моя супруга только что купила. И тогда мне не поздоровится… – Президент хмыкнул и пожал плечами. – Амелия хочет, чтобы завтра я тоже явился на работу в карнавальном костюме… – Он говорил небрежным, шутливым тоном, а сам внимательно разглядывал нового телохранителя. Ему очень понравилось, что сотрудник Секретной службы разговаривал с его дочерью дружелюбно и приветливо, да и сама Амелия сказала, что «новый дядя – очень хороший». – Я подумывал нарядиться Суперменом, – добавил Филипп Армстронг, – но боюсь, что президент в колготках вызовет нездоровую сенсацию во всех СМИ. Возможно, меня даже упрячут в сумасшедший дом.

Они еще немного побеседовали в том же дружески-шутливом ключе, потом президент вошел в Овальный кабинет, где у него должна была состояться встреча с главой одного из ближневосточных государств. Маршалл знал об этом визите, знал он и о том, что завтрашний день начнется со встречи президента и британского премьер-министра. Эта вторая встреча была неофициальной, и ему подумалось, что Филипп Армстронг вполне мог появиться на ней в костюме Супермена. Амелии, во всяком случае, это должно было бы понравиться.

При мысли об этом Маршалл негромко рассмеялся и сразу почувствовал, как его оставляет напряжение, от которого он пока не избавился окончательно. Охранять президента было, конечно, не в пример легче, чем работать под прикрытием в джунглях. И хотя в Белом доме ему все было внове, включая иного рода ответственность, после столь непринужденного разговора с главой государства Маршаллу стало намного спокойнее, и он даже подумал, что, пожалуй, смог бы проработать здесь довольно долго – при условии сохранения вот такой обстановки.

В следующий раз Маршалл увидел президента только вечером. Было уже около восьми часов, когда Филипп Армстронг вышел из Овального кабинета и, пожелав секретарям спокойной ночи, улыбнулся Маршаллу:

– Ну как прошел ваш первый рабочий день? Все в порядке? – спросил он. Новый охранник, о котором ему доложили еще несколько дней назад, пришелся президенту по душе, а в людях Филипп Армстронг разбирался очень хорошо.

Маршалл тоже улыбнулся ему и кивнул.

– В полном порядке, сэр, – отвечал он. – Многое мне пока немного непривычно, но через пару дней я окончательно освоюсь.

– Напомните, пожалуйста, где вы работали раньше?.. – Филипп Армстронг знал, что этот сотрудник попал в Секретную службу не совсем обычным путем, но после насыщенного рабочего дня подробности его биографии смазались у него в памяти.

– В Управлении по борьбе с наркотиками, сэр. И я до сих пор там работаю – к Секретной службе меня прикомандировали временно. К сожалению, я пока не могу выполнять свои служебные обязанности в УБН: шесть лет я работал внедренным агентом в Эквадоре и в Колумбии, но произошла утечка информации, и теперь мне туда путь заказан. Надеюсь, впрочем, ситуация скоро изменится, и я смогу вернуться к прежней работе.

– Да-да, теперь я припоминаю, – сказал президент и нахмурился. – После того, чем вы занимались в Управлении, вам, наверное, очень скучно часами стоять в коридоре и ничего не делать, а? – Он хорошо знал, что оперативные сотрудники УБН привыкают к риску, к адреналину, потому любая более спокойная работа должна казаться им пресной.

– Нет, сэр. В Пентагоне, где я работал последние несколько месяцев, было еще скучнее… – Маршалл слишком поздно понял, что он только что сказал, и смутился, но президент лишь рассмеялся.