Маршалл сам попросился сопровождать Армстронгов в этой поездке. Торжественная церемония была назначена на субботу, так что Амелии и Бреду не нужно было пропускать школу (Амелии к тому же поручили перерезать красную ленточку). Оба с нетерпением ждали этого момента и были радостно возбуждены, но у Маршалла, когда он садился в президентский вертолет, в горле стоял ком. Он знал, что это его последний день и что ему больше не придется работать с президентом и его семьей, а еще он знал, что ему будет очень не хватать этих людей, к которым он успел привязаться.

Вертолет приземлился точно в назначенное время. Кортеж машин, который должен был доставить президента в медцентр, стоял на взлетной полосе, и Маршалл вышел первым, оценивая обстановку. Все было в порядке, и телохранители стали пересаживать президента с семьей в бронированный лимузин. Мелисса двигалась медленно, с трудом, придерживая руками живот, и Маршалл подал ей руку, чтобы помочь устроиться на заднем сиденье. Сейчас первая леди сильнее, чем когда-либо, напоминала ему Палому, которая точно так же неуклюже переваливалась на ходу, и он почувствовал прилив нежности.

На площади перед новеньким зданием медцентра собралась толпа людей, которые пришли посмотреть на президента. Члены попечительского совета и представители местной администрации, составившие комитет по организации торжественной встречи, ждали на лестнице перед дверьми, поперек которых была натянута широкая красная лента. Филипп Армстронг в окружении телохранителей медленно двигался сквозь толпу, пожимая тянущиеся к нему со всех сторон руки, но его охраняли двое старших телохранителей. Маршалл, согласно предварительной договоренности, держался рядом с Мелиссой и детьми, которых кроме него охраняли еще трое.

Представители администрации провели их по коридорам здания медцентра, показали светлые палаты и просторные операционные, после чего все вернулись на крыльцо. Президент произнес небольшую речь, потом стали выступать местные чиновники и врачи из руководства медцентра. Все это время Амелия нетерпеливо подпрыгивала на месте – ей не терпелось поскорее перерезать красную ленточку, и она то и дело косилась на стоящий рядом с микрофонами столик, где на красном бархате лежали большие сверкающие ножницы. Маршалл стоял сзади и чуть сбоку, внимательно оглядывая толпу поверх плеча Мелиссы – больше по привычке, чем действительно ожидая неприятностей. Открытие нового медицинского центра было, по большому счету, предприятием не слишком значительным, и все же он не считал возможным расслабляться. В какой-то момент его взгляд, скользнувший по передним рядам зрителей, зацепился за какое-то странное движение. Всмотревшись, Маршалл увидел мужчину с бледным вытянутым лицом, который сделал шаг вперед – и вдруг вскинул к плечу мощную винтовку.

Дальнейшее Маршалл воспринимал как в замедленной съемке. Он видел, как мужчина прицелился в президента, потом ствол винтовки плавно повернулся в направлении Мелиссы.

Едва успев выкрикнуть предупреждение, Маршалл прыгнул. Краем глаза он успел заметить, как двое охранников сбили президента с ног и накрыли своими телами. В следующее мгновение он с силой врезался в Мелиссу и тоже повалил на землю. Пронзительно закричала Амелия.

И тут начался хаос. Звучали отрывистые команды, завывали полицейские сирены, зрители разбегались с воплями. Телохранители продолжали закрывать президента, еще трое схватили стрелка. Мелисса, которую Маршалл прижимал к ступенькам, негромко стонала. При падении она несильно ударилась головой, но он этого не знал и испугался, что мог повредить ребенку. Амелию Маршалл тоже каким-то образом сбил с ног, и теперь прикрывал плечом, а Бреда подхватил на руки один из телохранителей.

Потом он опустил взгляд и увидел кровь. Это его удивило; ему показалось – он слышал, как пуля просвистела над самой его головой, но, быть может, преступник успел выстрелить дважды? Кровь была и на ступеньках, и у него на руках, и на лице Амелии. Куда попала пуля, Маршалл не видел, но попытался подхватить девочку на руки, чтобы отступить с ней в вестибюль медцентра, где сейчас было самое безопасное место. Он наклонился над Амелией, но почему-то не смог поднять ее. Левая рука совершенно не слушалась, но Маршалл все пытался подсунуть ее под шею девочки, которая смотрела на него расширившимися от ужаса глазами.

– Я умру? – спросила она хриплым шепотом, и он покачал головой. Мелисса рядом с ним поднялась на колени и потянулась к дочери, но Маршалл велел ей лечь: он не знал, миновала ли опасность, к тому же первая леди могла пострадать во время падения. Лицо у нее, во всяком случае, было чрезвычайно бледным, и Маршалл снова испугался за нее и за ребенка.

– Лежи спокойно и не двигайся, – велел он Амелии, убедившись, что по какой-то причине не может взять ее на руки. – Все будет хорошо. Мы же в медцентре, здесь полно врачей, они тебе помогут.

А к ним уже бежали полицейские, другие охранники и сам президент, которого на ходу прикрывали двое телохранителей. Откуда-то появились носилки, Амелию и Мелиссу уложили на них и быстро понесли в здание. Президент шел рядом с носилками жены, Бред бежал следом. Полиция оцепила центр, а внутри все внутренние проходы перекрыли сотрудники Секретной службы.

Кто-то из коллег помог Маршаллу подняться и увел в здание. В приемном покое врачи уже осматривали Амелию, но оказалось, что девочка почти не пострадала. Пуля лишь слегка царапнула ей висок. Рана была поверхностной, кровь почти перестала течь, но и неспециалисту было очевидно: если бы Маршалл не успел сбить ее с ног, пуля попала бы ей в голову под другим углом, и сейчас девочка была бы мертва.