— Иван, как ты? — спросил он, довольно сносно, по-русски.

Они познакомились несколько лет назад по воле исключительного стечения обстоятельств.

Их знакомству предшествовали такие события. Финн, находясь в командировке в Намибии, был захвачен в плен повстанцами, потребовавшими у посольства Финляндии выкуп за журналиста. Сумма выкупа была ничтожна, очевидно, повстанцы или были неопытны, или так глупы, что не осознавали необходимость финансирования своей революционной борьбы.

Пока дипломаты Суоми размышляли, что и как предпринять, советский представитель, главный военный советник, находящийся в соседней Анголе, получив информацию о захвате журналиста, дружественного Советской стране, и согласовав свои действия с Москвой, выплатил эту сумму. Юхан в самом деле был освобожден. По этому случаю в посольстве Финляндии в Анголе, куда был вывезен журналист, устроили прием, на который пригласили также советских дипломатов и журналистов. Среди гостей присутствовал и главный военный советник, дорабатывающий последние месяцы до выхода в отставку.

Вернувшись в Москву, военный советник среди прочего, и едва ли не в первую очередь, лично доложил Архимандритову о знакомстве с финским тележурналистом и всех обстоятельствах встречи с ним. Арсений Алексеевич во время разговора приказал ему познакомить своего человека с финном. Этим «своим» человеком был кавторанг Иван Румянцов.

Что и было исполнено. В скором времени в Советский Союз прибыла делегация, возглавляемая президентом Финляндии Урхо Калеви Кекконеном. Делегацию в качестве тележурналиста сопровождал Юхан Тойво.

Встреча и знакомство референта Архимандритова и иностранного журналиста произошли в московской бане — Сандунах, где бывший военный советник Анголы представил их друг другу за рюмкой водки.

Хороший обычай: гостя в бане водочкой угостить. И дело можно сделать, и пользу здоровью принести. В бане самые душевные мужские разговоры получаются. В бане все симпатии и антипатии проявляются. Тут голый мужчина может оказаться беззащитным — бери его тогда, ха-ха, голыми руками… Но такие, как Иван, такие, как Юхан, молодые, крепкие, накачанные, мускулистые, одно удовольствие показывать им, словно невзначай, свою уверенность и силу. «Красота к красоте должна тянуться, — подумал тогда еще Иван. — А, черт их возьми, на этих идиотов работать приходится… И кто их, какая п…да всех этих идиотов для власти рожает?» Они уже хорошо приняли на грудь. Его мысли поплыли — ровно настолько, насколько он позволял им расплываться, готовый в любую секунду протрезветь, вскинув свои сине-серые проницательные глаза, глянув на переносицу собеседника так, словно смотрел через прицел оружия… Жесткий взгляд, лучше с таким взглядом и не встречаться вовсе.

В русской бане купалась, парилась и пила тогда небольшая мужская компания. Через какое-то время, когда уже все решили, что упился, наконец, крепкий хладнокровный суомилайнен Юхан, он вдруг поднял разомлевшую головушку, оторвал ее от плеча, открыл глаза и смешно так говорит:

— Завтра едем ко мне, я вам покажу, что такое сауна. У вас не сауна, у вас — куриное болото. Ну хорошо, Сандуны получше… согласен, и-ик…

И враз повисла голова, показывая миру крупные колечки светлых и влажных волос на вихрастой макушке.

На следующий день Иван Румянцов вместе с новым приятелем вылетели из Москвы в Хельсинки. Три последующих дня они пили финскую водку, разбавляя ее «Столичной». Действо, как и полагалось, проходило в сауне. Померившись силой, испытав за питием и разговорами первоначально возникшую симпатию на прочность, друзья-товарищи отправились в глубинку, как сказал Юхан, нанести визит одной даме.

Таинственной дамой оказалась жившая в отдалении на хуторе прорицательница и колдунья Лаумэ девяносто пяти лет от роду. Древняя старушка слыла местной достопримечательностью, ее почитали и боялись. Конечно же, Юхан Тойво прекрасно знал, что колдунья дала зарок не встречаться с русскими. Однако он отважился на это, прикинув, что этот русский должен понравиться Лаумэ, тем более ему самому было интересно, что скажет, что предскажет старая колдунья молодому человеку, с которым, по всему видать, им придется в чем-то сотрудничать. Финн хотел получить неоспоримую оценку из уст колдуньи. Он верил в предсказания, верил в сверхъестественное, верил в неслучайность и предназначение всех встреч.

Нежелание Лаумэ видеть русских было связано с одной давней историей. Когда-то, в первой половине XX века, она, уже будучи известной предсказательницей, попросила одного высокопоставленного сотрудника Коминтерна, напрямую сотрудничающего с товарищем Сталиным, «если он считает себя знатоком эпоса Калевалы и уважающим себя сыном Суоми», отказаться от предложенного Сталиным поста премьер-министра так называемой Финляндской Советской Социалистической Республики. Этот финн заверил ее, что, конечно же, он откажется от подобного предложения. И, как и водится среди жаждущих власти любой ценой, обманул. Описываемые события происходили в начале 1939 года. А резидентом Коминтерна был один из партийных вождей эпохи Хрущева, секретарь ЦК КПСС Отто Вильгельмович Куусинен, готовый строить социализм в Финляндии.

После того обмана Лаумэ, знавшая настоящих русских еще во времена Российской империи, их нравы и порядочность, больше никогда не желала помогать «новым» русским. Впервые за столь долгие годы она приняла в своем Жилище русского, которого к ней привел Юхан. Она долго рассматривала новичка. Пришедшего с ним Юхана Тойво старушка знала, что-то ритуально прошептала, задала несколько вопросов, после чего пригласила сесть. Молодые люди устроились на дощатой лавке, стоявшей вдоль большого деревянного стола. В срубе, где жила колдунья, было аскетично, слишком пусто и просто, но чувствовались необычайное спокойствие и умиротворенность.

Старушка приятной внешности в национальной финской одежде принялась хлопотать, готовя угощение. Она поставила маленькие рюмочки непонятно-матового цвета и такой же графин. Предметы казались такими же старыми, как и сама Лаумэ. В графине оказалось какое-то целебное вино, приятно пахнущее голубикой и смесью трав. Наверняка она сама ходила по ягоды, собирая их на пологих лесных склонах, продуваемых сказочными, певучими финскими ветрами. Вскоре Лаумэ вскипятила воду и подала душистый травяной чай.