— Ты говорила уже об этом с Александром?

— Он сказал, что мне следует поговорить с тобой. Папа справедливый человек.

Джулия почувствовала, как внутри у нее закипает гнев, направленный против Александра. «Справедливый», с этой новой, уютно устроившейся там любовницей, которая будет рада присматривать за Лили, ездить с ней на спортивные праздники и аплодировать ей в школьных спектаклях, потому что это еще крепче привяжет к ней Александра.

«Справедливый отнимает у меня дочь».

Джулия в душе ненавидела свою чисто ребяческую несдержанность и ревность, но осознание собственного бессилия лишь подлило масла в огонь и вызвало у нее еще более неистовое желание бороться.

— Я не позволю тебе уехать, — тихо сказала она.

Лили протянула руку. Не к Джулии, а делая общий жест, обводящий комнату. Они обе посмотрели на пустой экран телевизора и пустое кресло, длинный диван с пухлыми подушками и небрежно брошенные дневные газеты.

— Тебя здесь нет. Ты никогда здесь не бываешь. Тебе проще.

Джулия неверными шагами подошла к девочке и обхватила ее за угловатые плечи. Тело Лили напряглось, готовое оказать сопротивление.

— С этого дня я буду здесь, Лили, если ты именно этого хочешь. Я продам магазины… — Слова сорвались с языка. Теперь она просила, умоляла, но знала, что слишком поздно.

Лили отступила назад, глядя на нее спокойным взглядом, столь характерным для Александра.

— Я хочу уехать. Я хочу уехать с папой и Клэр.

Чистый высокий голосок девочки ударил Джулию больнее, чем лезвие ножа, и был холоднее стали.

— Ты должна жить со мной.

— Что это будет за жизнь, если ты меня принудишь к этому?

Ужасная, безжалостная прямота юности и силы. Той силы, которой когда-то обладала и она сама. Жизненный опыт отнял эти силы и дал взамен лишь способность переносить боль. Лили была не по годам взрослой, но все, что ей суждено будет перенести, еще впереди. И Джулии было так жаль ее, себя и Бетти, что даже перехватило дыхание. Из глаз медленно побежали слезы.

— Лили… Прости меня. За все, что я сделала для тебя и что не смогла сделать. Я не хотела тебе зла, я думала, что все будет иначе. Мне следовало бы знать, что нужно делать.

— Прости и ты меня, Джулия. Но так будет лучше, я уверена. — И Лили удалилась к себе. Джулия знала, что девочка отчасти играет. Она даже делала те же движения, что и на репетиции. У нее было даже это преимущество, в то время как Джулия пребывала в состоянии шока.

Джулия хотела сначала побежать за ней, схватить и сжать в своих объятиях, но она была уже слишком большой, чтобы можно было взять ее на руки. Джулия хотела показать ей, что может любить иначе, но поздно было что-либо изменить.

Дверь закрылась, и Джулия осталась одна, оглядывая комнату невидящим взглядом, бессильная перед лицом неизбежности. Она налила себе виски, хотя ей совсем не хотелось пить, и выпила, глядя вниз, на темный сад, затем поднялась по лестнице наверх. У Лили свет уже был выключен, а дверь заперта, и, постояв немного под дверью, Джулия ничего не услышала.

Она легла в постель, но спать не могла. Все сделанные ею ошибки по отношению к Лили сейчас, в тишине ночи, навалились на нее с удвоенной силой. Ее нетерпение обернулось жестокостью, а чрезмерная озабоченность пренебрежением. В хаосе собственной вины Джулия цеплялась за единственное утешение — очевидность того, что с Лили все в порядке. Девочка была упрямой и решительной и знала, чего хочет. Она добьется своего, как это сделала в свое время Джулия.

И лишь значительно позже, когда эти мысли стали расплываться и тускнеть, Джулия пришла к выводу, что жизнь сложна и в ней трудно что-нибудь изменить.

Утром стало ясно, что Лили способна быстро все забывать. Как обычно, она наскоро проглотила завтрак, собрала школьные вещи и на ходу чмокнула Джулию. Как только она ушла, дом, казалось, стал каким-то неуютным и ветхим. Джулия распахнула окна, но тяжелая атмосфера по-прежнему наполняла комнаты. Она пошла позвонить Александру. Весь ее гнев и горечь были направлены против него. Это он вдохновил Лили на подобное решение.

— Ничего подобного, — сказал Александр. — Это была ее личная инициатива.

— Но вы, вероятно, обработали ее. Ты и Клэр.

— Клэр не позволила бы себе ничего подобного.

«Нет, разумеется, нет. Она слишком хороша, слишком добропорядочна. Но я знаю, чего она добивается. Она хочет заполучить тебя, а Лили — это часть тебя. Она не так глупа, как кажется, эта Клэр».

— Я не позволю ей уехать, Александр.

Последовала пауза. Затем Александр сказал:

— Но ведь это было частью нашего соглашения, разве не так? Когда Лили станет достаточно взрослой, она сама сделает выбор.