Наруто посмотрела на двадцать шесть человек в темных, однотонных одеждах. Профессионалы, это чувствуется в их взглядах: оценивающих, пронзительных.

Саске рядом ощутимо нервничал, но не подавал виду. Сказывалось клановое воспитание. Наруто боковым зрением отслеживала его состояние. Будь ее воля, мальчик все еще отлеживался бы в постели после пробуждения шарингана, однако он сам изъявил волю присутствовать на разговоре с остатками отряда.

Наруто поднялась.

– Те, кому вы приносили клятву верности, мертвы. Меня зовут Учиха Наруто, и я временный глава клана. Если кто-то из вас желает покинуть отряд и службу, я никого не буду держать.

– Ты даже не Учиха! Зачем тебе это?
– выкрикнул молодой на вид шиноби.

Остальные не одернули его, они тоже ждали ответ на этот вопрос.

– Может быть я не Учиха по крови, но я Учиха по узам брака.

– Да что осталось от того брака!
– тот же голос.

– Итачи был, есть и останется моим мужем, - гордо, уверенно.
– И даже смерть не в силах этого изменить.

В этот момент Саске понял, насколько он гордится своей сестрой. Истинная Учиха: гордая, неприступная, сильная, независимая. Наруто не склонила головы, не поддалась панике. Ни тени неуверенности не скользнуло в ее жестах. Она стояла, как правительница, как Дайме перед своими подчиненными. Полная сдержанного достоинства.

И это вызывало уважение.

– Если кому-то важно проверить мою силу, милости прошу, - Наруто сошла со ступенек крыльца.

Шиноби поднялись, расступились перед нею. Остался лишь один, самый молодой, тот, что задавал вопросы.

И он сразу же бросился на девушку с мечом.

Наруто отклонила его удар своим ниндзя-то, легко, непринужденно. И начала танцевать. Гибкая, хищная, огненная лисица, коварная и в то же время такая... естественная. Ее танец завораживал. Она наносила удары и не наносила их, играла, дразнила, обманывала. Таков был стиль боя Наруто. И как парень ни старался, так и не смог ее победить.

В конце поединка она приставила меч к его горлу. По правилам, он оскорбил главу клана, и она имела право убить его. Но не убила. И когда выпрямилась, поднялась, шиноби отряда опустились на одно колено. Ее противник тоже. Над внутренним двором зазвучали слова клятвы. Теперь их тело, их душа, их плоть и кровь принадлежали Наруто Учиха.

Она победила во всем. Ни один не покинул стены кланового квартала.

– Если у вас есть знакомые, друзья, родственники, в чьих услугах Деревня не заинтересовалась, но кто является неплохим воином или работником по бумагам, предлагаю привести их ко мне, - Наруто смотрела на теперь уже своих шиноби.
– От обязанности охраны правопорядка нас никто не освобождал, и теперь нам предстоит возрождать полицию. Если кто заинтересован, буду ждать его в своем особняке.

От родительского особняка Саске и Наруто единогласно решили отказаться. Им становилось неуютно в таком большом доме, где еще витала тень смерти, виделись потеки крови на стенах, хотя рабочие постарались на славу, возвращая кварталу "товарный" вид.

Им милее был маленький домик Наруто и Итачи, там они чувствовали себя по-настоящему уютно.

– Сестра, куда мы отправимся дальше?
– Саске шел рядом, с интересом поглядывая на девушку.

– Налаживать отношения с оружейниками. Мы не должны упускать эту отрасль, - Наруто все еще не сняла маску. Она Учиха и должна соответствовать. Только так она сможет защитить то, что осталось от ее семьи.

Люди оглядывались им вслед, шептались за спинами. И постепенно Саске сникал, прикусывал губу. Слухи действовали на него угнетающе.

Наруто легко улыбнулась, обняла его за плечи. Ненавязчиво, только чтобы поддержать.

– Все будет хорошо, вот увидишь. Через какое-то время сплетни потеряют свою остроту, и они перестанут обращать на тебя внимание.

– Ты уверена?
– Саске скептически хмыкнул.
– Откуда ты можешь это знать?

Наруто улыбнулась чуть шире.

– Я являюсь центром множества сплетен Конохи вот уже много лет. Только в отличие от Учиха, демон во мне - явление постоянное. Поэтому слухи сопровождали меня всегда. Как думаешь, почему я не учусь в Академии вместе со всеми?

Саске представил, что Наруто слышала такие шепотки за спиной на протяжении всей жизни, и поежился.