– Тебе точно пора очки носить, слепень, - опустив стекло и высунув голову из окна, громко проорал мой брат, который непонятно, каким боком оказался здесь. Его машина стояла прямо около ворот, и я даже не заметила этого. Я уставилась на него во все глаза, уже развернувшись, Женя же стояла чуть поодаль.

– Сам слепень, - пробубнила я, сложив руки на груди. – Что ты здесь забыл, Фил? – я направилась к его автомобилю, подхватив за руку Назарову, а то та совсем примёрзла к земле.

– Я не могу приехать за любимой сестрёнкой? – надувшись, словно шарик, произнёс он и в этот же момент перевёл взгляд на рядом стоящую со мной девушку. Феликс широко улыбнулся. – Привет, Жень, – поздоровался он, отсалютовав ей рукой.

– Привет, - пролепетала она в ответ и покраснела пуще прежнего. Я считала себя третьим лишним, ей Богу.

– В общем, так, - прервала эту маленькую идиллию я. – Раз ты приехал, что только на руку, отвези нас в канцелярский магазин, в швейный, а затем домой, и твоя сестрёнка будет счастлива, Феликс Михайлович.

– Ты – исчадие Ада, Кира. Запрыгивайте, - проинструктировал нас парень. Мы сели вместе с Женей на заднее сидение и начали обсуждать фильм, который выйдет в следующем месяце. Фил постоянно посматривал на нас через зеркало заднего вида, а я в ответ показывала ему язык или играла бровями, указывая в сторону подруги. На что он лишь закатывал глаза, а я-то понимала, что Жене он нравился, и это может быть очень даже взаимно, потому что взгляды моего брата падали, в основном, только на неё.

*ВШЭ - Высшая Школа Экономики.

**Кавер-версия — авторская музыкальная композиция (часто известная) в исполнении другого музыканта или коллектива.

Глава 15. Раздвоение личности.

Пока мы делали эту «сердечную» коробку, я готова была придушить Женю, которая с особой тщательностью проверяла количество страз на каждом наклеенном сердечке из красной бархатной бумаги, а потом сверялась, симметрично мы это сделали или нет.

Через каждые десять минут я убегала на кухню, чтобы слегка остыть и ненароком не заехать подруге по шее за такую слишком аккуратную и, мягко говоря, настойчивую работу. Конечно, для неё день Святого Валентина являлся праздником, и она из кожи вон лезла, чтобы всё получилось идеально (в отличие от меня), объясняя мне это тем, что не привыкла, когда всё делается «тяп-ляп» и «от балды». Я бы лучше смастерила этот ящик именно так, совершенно не заботясь, как он будет выглядеть, и что о нём подумают «анонимные валентинщики».

В итоге он получился действительно красивым и довольно-таки милым, что я нехотя признала только к концу работы, а затем ещё успела забежать в комнату к Филу и стырить у него вкладыши из жвачек «Love is», которые я увидела у него накануне, чтобы также их наклеить на ящик. Он мне совершенно не хотел отдавать их, но всё же, когда я его начала донимать, прыгая на кровати и распинывая его носки, которые везде валялись по полу – отдал, да ещё и пинка для скорости вмазал мне же и закрыл дверь на замок. Филейная часть моего тела до сих пор болела, а ещё меня мучал вопрос: «Какого Лешего он собирал эти вкладыши»?

Сегодня был понедельник – начало новой недели, а также таймер, который быстро отсчитывает дни до адского недопраздника. Он состоится уже в следующую субботу, а это значит, что времени на подготовку номера и разборки сценария оставалось почти две недели. В голове пусто лично у меня, у Стаса – не знаю, да и вряд ли он что-то думал по этому поводу. Придётся как-то выкручиваться из этой ситуации перед директрисой, которая мне успела позвонить в субботу утром. Я, ещё не проснувшись, так как на часах было всего восемь утра, наплела ей что-то про танец и теперь не знала, что с этим делать: после уроков она ждала меня и Белова в своём кабинете и хотела знать все подробности, которых и в помине не существовало.

На третьей, самой длинной перемене, я всё же осмелилась оторвать Стаса от «милой беседы» со своими дружками. Их тут было человек пять, в числе которых находился Андрей Леонов, как всегда одетый с иголочки, и сам брюнет, явно недовольный своей жизнью. По крайней мере такое у него было выражение лица.

– Белов! – окликнула парня я и подошла к его компании, уперев руку в бок. Он лениво повернулся и смерил меня безразличным, почти презрительным, взглядом, не понимая, какого чёрта я здесь забыла. Я щёлкнула у него перед лицом пальцами и снова встала в свою прежнюю позу, решившись на язвительный комментарий, чтобы тот обратил на меня хоть немного внимания. – Ты вообще меня слышишь или нет? Я так и знала, что походы в клуб тебя до хорошего не доведут. Вон, слуха уже лишился… - вокруг послышались смешки его дружков. Брюнет вздохнул и сузил глаза в ожидании.