Глава 3. Условие.

Я, в который раз, лихорадочно и с чувством собственного самосохранения, оглядела мой теперешний одиннадцатый класс, усиленно вспоминая, когда же моя немного неадекватная персона успела так сильно не угодить Богу, в которого я, время от времени, переставала верить.

Вот, например, в данный момент, когда тот самый парень совершенно не сводил с меня каре-зеленого взгляда. На его аккуратно очерченных губах играла улыбка победителя.

Может быть, при других обстоятельствах, я сочла бы этого (к превеликому счастью, не знала его имени) брюнета невероятно сексуальным и довольно-таки привлекательным, но, очевидно, не сейчас и не в ближайшие несколько месяцев «тесного общения внутри класса».

Он вызывал во мне только уйму гнева и явной неприязни. Надеюсь, ничего не изменится за это время. Ой, как надеюсь.

Я нервно смяла в правой руке подол плиссированной юбки, которую мне сегодня так сильно захотелось надеть. А вернее, постараться произвести хорошее впечатление, в первую очередь, на администрацию школы и учителей, а уж потом, на мою «будущую классную семью», попутно слушая наставления и напутствия учителя географии.

Ею оказалась невысокая женщина, представившаяся как Зинаида Павловна, с маленькими, похожими на вороньи, глазками и тонкой бледной линией потрескавшихся губ. Темные волосы пробивала уже очевидная седина, а одета она была в серый брючный костюм, бледно-розовую шелковую рубашку и туфли с квадратными носами черного цвета.

Почему-то, как только я увидела учительницу, мне вспомнилась инквизитор Имоджен Эрондейл из «Орудий смерти»*. Уж очень она была схожа с ее описанием, да и характер был практически идентичным, что абсолютно не радовало.

– Надеюсь, ты все поняла. Можешь сесть вон туда, - женщина указала мне длинным костлявым пальцем на место, которое находилось в первом ряду, на предпоследней парте.
– Будешь сидеть каждый урок там.
– Какая ирония, практически рядом с новоявленным врагом недавнего времени. Спасибо, низкий вам поклон, классный руководитель.

Зинаида Павловна также успела посвятить меня об этом за какие-то десять минут. Плюс ко всему, она еще является и завучем старших классов, что крайне не удивительно.

Я, соглашаясь с ее точными консультациями, кивнула и, поправив съехавшую с плеча ручку рюкзака, направилась вдоль по ряду.

Женщина начала объяснять, а вернее продолжать начатую тему урока.

Когда я, уже собиралась опуститься за свою новоприобретенную, со слов классной руководительницы, парту, меня кто-то резко схватил за край свитера и потянул на себя. Я, больно ударившись локтем о спинку стула, приземлилась на чьи-то колени.

Вот дерьмо!

Еще этого мне и не хватало. В первый же день выставить себя распутной девкой или еще чего хуже, дешевой шлюхой.

– Какая встреча, рыжая, - прошептал мне на ухо хрипловатый мужской голос, который я сразу же узнала. Это был тот самый парень. В лицо бросилась краска, когда он положил свою ладонь чуть ниже моего живота, преднамеренно не давая встать и уйти.
– Мне определенно везет сегодня.

– Отвали от меня, придурок, - как можно тише шикнула на него я, пытаясь вырваться из мертвой хватки его сильных рук.
– Что тебе нужно? Неужели, это нельзя решить на перемене. Надо меня при всех опозорить, да?
– Я отчаянно следила за действиями учительницы, но она продолжала чертить на доске схему, не обращая должного внимания на своих учеников. Я облегченно выдохнула.

– О, нет, - лица я его не могла видеть, так как сидела спиной к нему, но определенно знала, что этот гад злорадно ухмыляется и откровенно издевается надо мной.
– Это будет тебе первым наказанием за мои испорченные кроссовки.

– Сволочь.

– Еще какая, милая, - его слова походили на легкий шепот, а рука соскользнула еще ниже. Я вздрогнула.

– Отстань от нее, Белов, - неожиданно, без малейших колебаний, проговорила светловолосая девушка, сидевшая за моей партой. Только на втором варианте.

Ее внешность была довольно-таки милой: большие и выразительные карие глаза, в обрамлении густых пушистых ресниц, пухлые губы, напоминающие персиковый бант и нежный румянец на щеках. Однако, сведенные на переносице брови говорили о том, что она невероятно злилась, а это никак не сочеталось со всеми вышеперечисленными чертами.