Гуго Верт смолк. Он был чрезвычайно удивлен отсутствием у Филипа подлинного интереса, гадая, почему не были заданы вопросы, которые напрашивались сами собой. Он ожидал подробных расспросов о количестве найденных камней, их цвете, размерах и качестве, и что более важно, он ожидал, что «Даймонд Компани» будет заинтересована в том, чтобы поднять вопрос о маркетинге камней, и постарается достичь соглашения, по которому германские алмазы могут быть проданы через Синдикат. Филип Брайт обо всем этом молчал, однако он же не дурак, иначе отец бы не прислал его.

— Конечно, — медленно сказал Гуго, — вас вряд ли впечатлила наша младенческая алмазная эпопея после того, как вы были воспитаны на опыте вашего отца в Кимберли.

— О да, я провел все детство у отца на коленях, слушая захватывающие истории, об алмазах и их добыче.

Гуго уловил сарказм, но не понял его причину. Он встал.

— Без сомнения, вы захотите осмотреть разработки лично. Я буду рад сопровождать вас туда.

— Зачем мне нянька?

— Из соображения безопасности мы не допускаем туда посторонних. К тому же небезопасно ездить в пустыне в одиночку, хотя разработки всего лишь в нескольких милях от города. Значит, до завтра.

На следующий день Филип отнюдь не воспрял духом из-за того, что пришлось ехать из Людерицбухта на разработки в Колманскоп. Он преодолел свой детский страх перед лошадьми, но по-прежнему не любил ездить верхом, и был угрюм и молчалив на протяжении часового путешествия.

Гуго Верт пытался поддержать вежливую беседу, рассказывая об истории Людерицбухта, основанного немцами в 1883 году, но столкнувшись с мрачным молчанием своего спутника, вынужден был замолчать.

Однако подавленное настроение Филипа улучшилось, когда он увидел суматошную деятельность старательского лагеря в Колманскопе. Первоначально рабочие были вынуждены ползать на четвереньках, нащупывая алмазы под песком. Теперь они выкапывали камни. После наблюдения за утонченными высокотехничными операциями в Кимберли опытному глазу Филипа здешние методы добычи показались примитивными. Песок просеивали через большое сито около пяти футов длиной. Остаток пересыпали в ручное сито и встряхивали под водой так, что камни, которые были тяжелей, собирались в центре сита. Затем их переносили на сортировочный стол. Филип наблюдал за столом минут пять. За это время были отобраны шесть алмазов по два с половиной карата. Затем он ознакомился с результатами работы за два дня — собранием камней общим весом девятьсот каратов. Камни были маленькие, но превосходного качества, и Филип прикинул, что поскольку они мало потеряют при огранке, то принесут высокую прибыль.

— Полагаю, проводятся и другие изыскания? — спросил он.

Гуго раскинул руки жестом, словно обнимавшим весь простор пустыни.

— Средняя ширина Намиб около шестидесяти миль, и она тянется непрерывно на тысячу миль к северу от реки Оранжевой да Анголы. Будет довольно странно, если достойный обербанмейстер[7] нашел единственный источник алмазов в этой необъятной пустыне.

Филип кивнул.

— Это, конечно, аллювиальные[8] алмазы, — медленно произнес он, занесенные сюда какой-нибудь великой рекой или даже океаном. Интересно, где коренное месторождение… Прелестно! — он счастливо улыбнулся. Алювиальные алмазы! Конечно, таким будет его объяснение.

Неожиданно Гуго замахал одному из надсмотрщиков.

— Дани! Мне нужно тебе кое-что передать.

Человек приблизился, уставившись на Филипа. Он был невысок, коренаст, с черной шевелюрой и бородой, с темной загорелой кожей. Приковывали внимание его глаза — серо-зеленые, блестящие.

— Дани, Елена приехала из Китмансхупа и хочет тебя повидать.

Оторвав взгляд от Филипа, подошедший резко обернулся к Гуго.

— На ферме все хорошо? Надеюсь, с Сюзанной и детьми ничего не случилось?

— Нет, нет, все в порядке! Я так понял, что дело касается Елены лично. Она, наконец, собралась выйти замуж?

Дани, нахмурившись, пожал плечами.

— У этого человека, — объяснял Гуго Филипу, — самая прелестная свояченица на всю Юго-Западную Африку, но она повергает в отчаяние мужское население — которое намного превосходит женское числом — тем, что упорно отказывается избрать себе мужа. Между прочим, позвольте вас представить: Филип Брайт, Дани Стейн.

— Да, — медленно произнес Дани, — я слышал, что это он.

Все еще улыбаясь планам, складывающимся в его мозгу, Филип протянул руку, и после мгновенного колебания Дани пожал ее — но быстро, словно прикосновение обжигало.

— Я знал вашего отца в Кимберли до вашего рождения.

— Ах, так вы сподобились лицезреть великого человека в начале его пути, к славе и богатству. Но вы, похоже, не были так удачны в драке за успех на тех алмазных россыпях. — Филип пристально глянул на грязную поношенную одежду Дани, явно намекая на низкое, подчиненное положение собеседника.

— Нет, я покинул Кимберли двадцать пять лет назад, когда мне было восемнадцать.

— Тогда вам все же повезло! Менее счастливые остались в Кимберли и вынуждены были общаться с отцом.

Дани нахмурился еще глубже и задумчиво глянул на Филипа.

— Мэтью когда-нибудь упоминал обо мне?

— Нет. Сожалею, старина, но я никогда прежде не слыхал о вас.

Дани, казалось, мгновение боролся с собой, затем внезапно повернулся на каблуках и зашагал прочь.

— Что за странный тип, — небрежно заметил Филип. — Кто он?