Мои руки тряслись. Что он имел ввиду под словами "генетический мусор"? Или "тюрьма"? Видео интервью уже было у Максима, а завтра его прочитает все Ново, прочитает и начнет задаваться теми же вопросами что и я. Фенрир безумен - твердила я вслух. Он безумен и все его слова - бред.

"Соня, Сарочка заболела. Посетишь вместо нее открытие выставки "После смерти искусства"?" - пришло сообщение от Максима. Оно выскочило разноцветными надписями по всей моей гостиной. Раньше меня это раздражало, теперь стены-экраны стали казаться чем-то необходимым.

Я запрыгала от радости. Открытие выставки! Повод купить новое платье. Дважды просить не пришлось и спустя 15 минут я уже делала заказ в электронном каталоге.

Ново славился своим миром искусства. Живопись, фотография, литература - творцов здесь было даже больше, чем преступников. Внешность позволяла мне быть частью этого яркого броского мира, на высоких каблуках, которые при желании трансформировались в удобные лодочки, в обтягивающем платье я чувствовала себя свободно, я чувствовала себя по-королевски.

Выставку сегодня презентовал Меч-Та - скандально известный фотограф и художник. Идущие на его презентации всегда рисковали, он мог запустить в зал диких зверей или устроить живописный пожар. Его картины и фотографии приковывали внимание, Меч делал снимки городских трущоб, он фотографировал места преступлений, он зарисовывал лица тех, кто создавал Ново. Я никогда не любила его работ, на мой взгляд они были слишком темными, мрачными. Я видела Ново совсем другим. Ярким, сочным и очень живым городом.

Единственным минусом стало то, что парковки под мой байк центральная выставочная галерея Ново не предусматривала поэтому пришлось брать такси и со скучающим видом смотреть в окно, пока робо-машина везла меня к ЦВГ.

Галерея буквально парила в воздухе, словно летающая тарелка из старого фильма про пришельцев. Она и очертаниями своими напоминала плоский диск, а фантасмогоричные синие огни добавляли ей еще больше сходства с этим средством передвижения внеземных цивилизаций. По красной дорожке, расстеленной казалось бы в воздухе, поднимались знаменитости. Фотографы щелкали камерами, имплантированными прямо в глазные яблоки. Я прошла через второй вход, хотя могла бы покрасоваться на дорожке.

У нас с Максимом уговор, никаких моих фотографий в газете. Дело в том, что если кто-то проведет логическую связь между Соней Амор и Очкариком69 - меня ждут большие проблемы. И написание интервью с Фенриром самая малая из возможных неприятностей.

Именно я была той, кто проник в больницу, когда Фенрир выколол глаз бандиту по имени Юрген, и утащила то, что осталось от него, сделав восстановление невозможным (я тогда хорошо продала остатки глаза и ничуть не жалею о содеянном). Если Юрген найдет меня, как минимум я лишусь одного из своих зеленых глаз, а мне бы этого не хотелось.

В галерее царила тьма, она бархатно обволакивала каждого гостя, но при этом сохраняла его очертания, подчеркивая одинокую фигуру или общающуюся пару. Я знала этот прием в освещении, и стоил он очень дорого. "Смерть Искусства" являла собой выставку-инсталляцию, если я правильно поняла задумку автора, гости окажутся экспонатами. Тоска... Я медленно побрела мимо переговаривающихся гостей, Сара бы на моем месте вовсю подслушивала, подглядывала и флиртовала с гостями в надежде выведать сплетни. Поэтому я не пишу о светской жизни, вырываясь в круг знаменитостей, я быстро теряю к ним интерес. Вот такая я непоследовательная. Все пили искрящееся шампанское, на столах были закуски. Я подошла ближе, чтобы разочарованно вздохнуть "Снова для одних вегетарианцев!". Даже нормального сыра не было, один тофу.

Между тем прибыли все гости и представление началось.

– Искусство умерло! Обращение к прошлому бессмысленно, потому как к нему обращались все мастера, создать новое уже невозможно.
– вещал печальный голос обработанный так, чтобы казалось, что его владелец стареет с каждым словом -

Или возможно? Рим пал, пала Византия, пала Москва, пали империи и королевства, республики. Пали Штаты - прошлое более не имеет никакого смысла, оно мертво. Смысл есть только в будущем!
– как только эта невнятная речь закончилась каждый гость превратился в сияющую звезду. Заиграла музыка, и в ней был солнечный свет и бесконечность. Те, кто пил шампанское, задвигались в такт этой музыке, а затем закружились, словно кометы на небосклоне. Они начали сдирать с себя одежду и дышать жадно, томно, словно им не хватало воздуха. Между тем музыка изменялась, она становилась все более дикой и я обрадовалась, что опять надела свои любимые очки с камерой. Здесь было на что посмотреть. Люди начинали снимать с себя всю одежду, они были очень возбуждены сенатор начал целоваться с молоденькой актрисой, его жена бросилась на шею одному из тех модных юношей, которые всегда пытаются крутиться в высшем свете. Пара уже лежала на паркете и стаскивала друг с друга одежду с такой скоростью, будто они никогда в жизни не видели живой плоти. А представление становится интересным, на всякий случай я вжалась в стену и порадовалась, что терпеть не могу синтетическое шампанское.

– Вы - новое искусство! Вы - новая страсть!
– голос, звучащий со всех концов зала, вдруг снова помолодел, заискрился как стены в выставочном центре. А затем все вокруг окрасилось алым и погрузилось во тьму. Спустя несколько секунд замешательства в зале вдруг загорелся свет. Нестерпимо яркий после темноты, дневной свет стал изобличающим, показав всю пошлость и несовершенство тех, кто лежал на полу, тяжело дыша. Некоторые женщины выхватывали из сумочек зеркала, чтобы поправить макияж. Люди выглядели столь нелепо, потерявшие на мгновение свои маски в порыве страсти, что теперь на их лицах отражалась растерянность, страх и гнев. Вся призма настоящих человеческих эмоций, которую запечатлела моя камера.