Вероника: Да эти брюки стоят столько, что... Наследство получил?

Андрей: Нет, дорогая! Ты прекрасно знаешь, что у меня нет таких родственников и приобрести их после сорока как-то сложновато. И желающих усыновить меня среди небедных мира сего, почему-то, пока, увы, не нашлось.

Вероника: Тебя сделали директором?

Андрей: Чего вдруг? Обычного инженера-конструктора?! Нет. Но зарплату нам подняли, кстати. Ладно, ты все равно не догадаешься, хотя могла бы, учитывая твои мощные аналитические способности. Придётся расколоться самому. Вообщем я сделал музыку для фильма одного европейского.

Вероника: Что ты сделал?

Андрей: Помнишь моего издателя французского - Люка?

Вероника: Ну, диски какие-то твои выпускал, и что?

Андрей: Опредение "какие-то" как нельзя лучше описывает твой интерес к моему творчеству, кстати говоря. Но не об этом сейчас речь. Так вот, к нему обратился его знакомый из Англии, хотел найти кого-нибудь из Восточной Европы для того, чтобы эти кто-то написали ему саундтрек для фильма. Ему, понимаете ли, понадобился специфический саунд. И. естественно - не за дорого.

Вероника: И ты - эти ребята?

Андрей: Ну почти! Короче, свёл его Люка со мною, он послушал кое-что из уже готового, но, к моему великому счастью, пока не опубликованного и купил, так сказать, мои услуги. Это если упростить весь процесс и не вдаваться в технические детали, навевающие тоску смертную.

Вероника: Прям взял и купил? Но ты же не один свои песни записываешь? А остальные?

Андрей: Так получилось, дорогуша, что тот материал, который ему понравился был сделан дуэтом - только я и Женёк, мы с ним договорились по-свойски. Но основную сумму получил я и все контрактные бумажки, опять-таки, подписаны мною.

Вероника: Ты опять меня разыгрываешь? И сколько же ты получил? Он же хотел не за дорого?

Андрей: Это для него не за дорого и для Оззи Озборна, например, это вообще копейки. А для нас знаешь...

А для нас знаешь... Ты уверена, что твоя психика выдержит это?! Давай я лучше на бумажке напишу. На всякий случай! Ручка где? В ящике?

(Ищет ручку, находит, пишет на салфетке. Во время этого действия Вероника насмешливо-скептически смотрит на него. Смотрит на салфетку - глаза ее округляются.)

Вероника: Это правда? Это все твое? Это в рублях?

Андрей: Ага. В советских, железных, с Лениным... В евро, конечно! Теперь это все наше! Веро.. то есть Ника, мы теперь можем жить, наконец, как люди! И ты себе машину купишь! И шубу! И... Что ты там еще хотела?

Вероника: В евро? Господи, сколько он сейчас? Как? Почему? Почему сейчас? Когда...

Андрей: Когда-когда, когда у нас все хорошо! Не так, разве? И мы, наконец, опять стали разговаривать? Почти как раньше!

Вероника (берет себя в руки): Когда раньше?! Нет, дорогой, все совсем не так.

Андрей: Ну вот, я уже и "дорогой". Что ж не так то?

Вероника: У нас с тобой не все хорошо! Мы с тобой в разводе!

Андрей: Ну, так давай все по-новому начнем. Мы же с тобой три месяца почти каждый день разговаривали и нам было о чем поговорить. Согласись, что нам было интересно? Не менее интересно, чем 20 лет назад. Неужели ты думаешь, что чужие и безразличные друг другу люди могут столько беседы беседовать и не надоедать при этом?

Вероника: Мы так замечательно общались только потому, что я не знала, что это ты! Но с тобой у меня не будет ничего хорошего! Просто не может быть. Я не хочу наступать на те же грабли!

Андрей: А вдруг может? Может это не грабли, а просто солнечный удар?

(Андрей обнимает Веронику, целует. Она после слабых сопротивлений активно отвечает ему. Потом усилием воли отталкивает).

Вероника: Не может быть у нас ничего больше. И невозможно начинать новую жизнь со лжи!

Андрей: Да какая это ложь? Просто шутка такая!

Вероника: Мне безразличны и твои шутки, и твои деньги!

Андрей: Я бы сказал, что когда все так безразлично такое сердцебиение не начинается! Но если ты настаиваешь...

Вероника: Да, я настаиваю!

(Андрей нехотя отпускает Веронику).

Андрей: Ну, что ж, как говорится на нет и суда нет. Удачи тебе в этом году, красавица Ника!

(хватает пальто с вешалки и уходит).