– Я тут думал про другие семейства в тех краях. Ты можешь припомнить еще кого-нибудь?

Тихо радуясь про себя, я ответил:

– Нет, я ни с кем там не вожу знакомства.

Это, как любит выражаться Иниас, окончательно его добило. И вместо того, чтобы вытягивать из меня информацию, он вдруг решил, что может ею со мной поделиться:

– Кстати, о Фрейзерах из Мерви. Я мог бы порассказать тебе о них немало любопытного.

Я давно знал об этой любимой прелюдии Кланклакета к его долгим рассказам. И потом битый час слушал анекдоты о чудачествах Фрейзеров из Мерви и всех их родственников, разбросанных по миру. В подобных вопросах Кланклакета можно было признать энциклопедически образованным человеком. И когда тема Фрейзеров оказалась почти полностью исчерпанной, до меня дошло, что при правильной тактике я могу воспользоваться его информацией не без пользы для себя.

– А скажи-ка мне, Кланклакет, – с внезапным интересом спросил я, – что примечательного тебе известно о Грантах из Килдуна?

Он подозрительно на меня покосился и ответил:

– Почти ничего. То есть вообще ничего. Но вот если бы тебя заинтересовали Гатри из Эркани…

Я напустил на себя тот же скучающий вид, с каким выслушивал истории Фрейзеров, хотя с совершенно иным внутренним ощущением. Мои собственные познания о мистере Гатри из замка Эркани, покойном лорде, в чьи владения я как раз направлялся, ограничивались содержанием заметки, напечатанной в сегодняшнем номере газеты «Скотсман». Там говорилось, что в канун Рождества он упал с башни при обстоятельствах, требовавших дополнительного расследования. А потому любые сплетни или слухи, собирать которые обожал Кланклакет, если они хотя бы отчасти отражали подлинный характер и личность покойного, могли мне в дальнейшем пригодиться. Я изобразил, будто с трудом скрываю зевок и спросил:

– А что, это действительно интересное семейство?

– Еще бы! Они представляли интерес на протяжении целых столетий! Взять, к примеру, Эндрю Гатри, известного как Кровавый Гатри. Его еще убили при Солуэй Моссе…

Минут через сорок, когда мой спутник добрался до начала восемнадцатого века, я вынужден был согласиться, что Гатри из Эркани оказались поистине незаурядным семейством. Сомнительно, чтобы во всей Шотландии нашелся бы еще хоть один мелкопоместный род со столь впечатляющей и колоритной историей. И хотя меня интересовало прежде всего нынешнее поколение, я набрался терпения и дал Кланклакету постепенно дойти в своем повествовании до наших с ним современников и их непосредственных предков. Наступал вечер. Наш поезд спешил на север среди покрытых снегом пейзажей, и не то чтобы моя миссия перестала видеться никчемной и излишне утомительной, однако мне вдруг стало жаль, что мы едем так быстро. Возникала опасность прибыть в Перт раньше, чем рассказ коснется наконец Рэналда Гатри.

– …А нынешний лорд Рэналд Гатри! Еще одно такое же зловещее существо, но только в его случае есть осложнения… – Здесь Кланклакет понизил голос до шепота и выглянул в вагонный коридор, не подслушивает ли нас кто-нибудь. – Насколько мне известно, он, вдобавок ко всему, еще и поэтическая натура.

– Боже милостивый! Неужели?

– Да! Но нам следует во всем соблюдать точность, Уэддерберн. Точность в нашей профессии превыше всего. И потому я должен добавить, что его артистические наклонности могли уже уйти в прошлое.

– Уверен, что так и есть, Кланклакет.

– Тебе-то откуда знать? Ты вообще ничего не слышал про него, приятель. А я могу сообщить тебе, что в молодости этот самый Рэналд сбежал из дома, чтобы играть в театре.

– Ого!

– Вот именно, ого! Что говорит о крайней неуравновешенности характера. Но мы должны быть справедливы, Уэддерберн. Всегда и во всем справедливы. Через несколько месяцев – или даже год спустя – он раскаялся, и тогда его отправили за границу. Только суровая жизнь в колониях могла пойти ему на пользу. Выбрали Австралию. Отдали ей предпочтение перед Канадой, поскольку она находится в три или четыре раза дальше отсюда. Но только Рэналду это не пришлось по душе. Как только он увидел гавань Фримантла [35] , ему взбрело в голову наложить на себя руки.

– Господи! Но ведь это может быть обыкновенной сплетней, правда? Наверняка не найдется свидетелей той его попытки самоубийства, верно?

– Ну, ты даешь, Уэддерберн! Уж кому знать, что я никогда не распускаю сплетен, как не тебе. Оперирую пусть конфиденциальными, но фактами. Это давняя история, происшедшая в далеком месте, но я могу в любой момент указать ее свидетеля. Как мне стало известно, Рэналд Гатри пытался утопиться, но, к счастью, его спасла отвага старшего брата.

– Значит, брата отправили в Австралию вместе с ним?

– Да. Его звали Йен Гатри. У него тоже были здесь какие-то неприятности. Ничего серьезного, как я припоминаю. Например, я не слышал, чтобы Йен проявлял наклонности к поэзии или другому творчеству. Вероятно, в его случае была замешана женщина – будем справедливы. И уехали они оба без скандалов. Говорили только, что братья подались через океан, не желая служить в армии. Но, само собой, унаследовав замок, Рэналд тут же вернулся.

– А Йен умер?

– Да. Погиб в результате какого-то трагического несчастного случая. Судя по некоторым данным, они занялись золотодобычей и поиском месторождений, а потом Йен пропал. Его тело позже обнаружила бригада спасателей. Рэналд, который, как я уже упомянул, человек неуравновешенный, сильно переживал. Был до крайности расстроен.

– В каком смысле расстроен?

– В душевном. Вернувшись на родину, он стал вести очень странный образ жизни. И, как я понимаю, продолжает существование скаредного отшельника.

– Продолжал.

– Не понял, что ты имеешь в виду, Уэддерберн?

– Рэналд Гатри только что умер. А вот, кстати, и Перт. Боюсь, мне надо спешить. Дела, знаешь ли, Кланклакет. Журнал оставь себе. Будь здоров. Увидимся.

От Перта до Дануна железнодорожные пути все еще плохо очистили от снега, и в результате мой поезд опоздал больше чем на час. Но и по прибытии трудности не закончились. Ни один шофер не желал подвергаться опасностям ночного путешествия в Кинкейг. Мне сообщили, что до места сумел добраться доктор Ноубл, а также полицейские и шериф, и уже известно мнение шерифа, что обстоятельства смерти мистера Гатри требуют расследования. Я понял – медлить нельзя и потому согласился, лишь немного поторговавшись, на совершенно заоблачный тариф, после чего вполне благополучно и без малейшей угрозы здоровью добрался до Кинкейга около одиннадцати вечера. На самом деле это даже не город, а небольшой поселок, и я посчитал себя счастливцем, найдя для ночлега простую, но вполне сносную комнату на втором этаже заведения с незамысловатым и лаконичным названием «Герб».