– Твой батя тоже?

– Он – один из первых.

– Интересные ты вещи рассказываешь, Копылов.

– Когда меня в разведшколу направили, так много пришлось о себе рассказать, о семье, об отце. Проверить им было несложно. Вот они и решили, что я именно тот человек, который им нужен.

– Ладно, разберемся, что к чему, – буркнул Романцев. – Караульный! – Когда в дверях предстал рослый красноармеец с карабином за спиной, он скомандовал: – Вот что, сержант, позови трех автоматчиков. Пусть обождут у входа.

– Слушаюсь! – взял под козырек дежурный и вышел из кабинета.

– Ну, чего сидишь? Поехали за рацией! Далеко отсюда?

– На машине где-то минут сорок будет.

До леса добрались за сорок пять минут. «Хорьх-108» показал себя с лучшей стороны. Дважды он мог крепко завязнуть в грязи, но всякий раз, напрягая цилиндры, выбирался из ямы. Далее двигались по едва заметной проселочной дороге, пока наконец Копылов не объявил:

– Дальше лучше идти пешком. Машина не пройдет, там начинается густой ельник.

– Сколько идти?

– Минут десять, – уверенно произнес диверсант.

– Далековато ты запрятал, – буркнул Романцев, отирая со лба пот.

Сначала повстречалась небольшая и светлая поляна, заросшая васильками, а вот дальше частоколом начинался густой ельник. Забравшись в самую глубину, Копылов вдруг остановился у поломанной пихты и произнес:

– Вот под этим лапником, – показал он на ворох сучьев. И принялся уверенно разгребать его руками.

Ранцевый общевойсковой приемник хранился в небольшом металлическом ящике с замками. На тыльной стороне закреплены кожаные мешки, весьма удобные при транспортировке. Вес рации небольшой, килограммов двадцать. Одна из последних разработок немецкой военной радиопромышленности.

Романцев посмотрел на часы. Время для связи было упущено.

– Чего стоим? Погрузили рацию в машину и поехали.

Один из бойцов, закинув автомат за спину, аккуратно взял рацию и уложил ее на заднее сиденье автомобиля.

Старший лейтенант Романцев после некоторого колебания набрал номер полковника Утехина. Звонил он ему нечасто, лишь по крайней необходимости, сейчас был как раз тот самый случай. Столь значительные и осведомленные диверсанты попадались редко, вне всякого сомнения, немцы им доверяют, именно поэтому возложили на них серьезные задачи.

Представившимся шансом следовало воспользоваться.

Так уж сложилось, что с Утехиным Георгием Валентиновичем у Тимофея Романцева сложились особые отношения – именно он полтора года назад привел его в Особый отдел НКВД двадцать третьей армии Северного Ленинградского фронта, откуда Тимофей впоследствии перешел в «СМЕРШ».

– Слушаю, – прозвучал ровный голос Утехина.

– Товарищ полковник, это вас старший лейтенант Романцев беспокоит.

– Так… Что у тебя?

– Я по поводу диверсантов… Одного пришлось ликвидировать…

– Причина?

– Идейный оказался. Не хотел говорить. К сожалению, по-другому было нельзя. Зато второй после показательного расстрела разговорился.

– Что он сказал?

– Рассказал про Бургомистрова, который работает в Народном комиссариате путей сообщения…

– Что с ним не так? – перебил Утехин.

– Его родной брат был завербован в плену немецкой разведкой и сейчас находится в «Абвергруппе-303».

– Что ж, информация полезная, – в задумчивости проговорил полковник. – За ним ничего такого не наблюдается, он на хорошем счету, но присмотреть за ним стоит. Что еще?

– Мне думается, что второго диверсанта можно использовать для дезинформации немцев.

– Вот что, Тимофей, ты буквально застал меня врасплох. Я сейчас убегаю на совещание к начальнику Главного управления контрразведки, а как приеду, так мы с тобой поговорим об этом более обстоятельно. Ты вот что, давай подъезжай ко мне. Думаю, что, когда ты приедешь, я уже буду на месте. Абакумов не любит долгие совещания.

– Понял, товарищ полковник, – охотно отозвался Тимофей, – уже выезжаю!

Сначала следовало заехать домой – предупредить Зою. Возможно, придется задержаться в Москве (помнится, три месяца назад приехал в наркомат всего-то на два часа, а пришлось остаться на целую неделю). И дело тут даже не в подписях и согласованиях, которые приходится дожидаться довольно длительное время, просто возникают вопросы, решаемые непосредственно в главке.

Закрыв кабинет на ключ, Романцев вышел из здания, где у крыльца стоял трофейный «Хорьх-108». Машина перепала ему полгода назад при отступлении немцев и принадлежала штабному полковнику вермахта. Бросив впопыхах автомобиль, застрявший в лесу, полковник пересел на танк, посчитав, что в боевых условиях броня будет понадежнее. Собственно, подобная предусмотрительность спасла ему жизнь. Наверняка он сожалел о фотографиях, оставленных в отсеке для перчаток, на которых была запечатлена его многочисленная семья: четверо мальчиков и три девочки. Жена была миловидная, но немного располневшая. Немцы предпочитают именно таких. Со снимков, сделанных где-то в гористой местности на фоне большого дома, смотрела счастливая улыбающаяся семья. Вряд ли жена и дети подозревали о том, что только случайность помогла полковнику выжить. Но, как бы там ни было, автомобиль исправно продолжал служить советскому офицеру, как совсем недавно – немецкому полковнику.