— Никакой охраны?

— Наоборот, охрана будет усилена в несколько раз, но вы же понимаете, что выпустить пулю недолго.

— И умереть тоже! — сказал Грант без улыбки. Да, он вовсе не относился к этому делу как к веселому розыгрышу.

— Они все больше активизируют свои действия.

— Я тоже так понял, слушая радио. Пришла очередь другого генерала. Скоро у Азира не останется верных телохранителей, готовых за него пожертвовать своей жизнью, если вам ясна моя мысль. Когда он собирается прибыть?

— Дня через четыре.

— Хм. Не будете особенно негодовать, если я проявлю меркантильность?

— Давайте.

— Пусть начальство раскошелится еще на тысячу фунтов, — сказал Грант с насмешкой. — Не хочу, чтобы вы подумали, что я совершенно лишен высоких идей или нравственных устоев, но Азир для меня ровным счетом ничего не значит, за исключением того, что явился непредвиденным источником дохода. И я хочу выжать из него все, что можно. Через пару недель либо его благородные останки будут покоиться в земле, либо он благополучно отправится к себе домой, а я буду на мели, мое благоденствие придет к концу. Сцена никогда не являлась для меня ласковой матерью, я вечно перебивался с хлеба на квас и вряд ли могу рассчитывать на что-то иное в будущем. Конечно, можно попытаться продать всю историю лицу, предложившему наивысшую цену… «Как я спас жизнь принцу» или «Дублер голубой крови», но это вряд ли порядочно, к тому же я лишусь возможности в случае нужды снова выступать в таком качестве. Одним словом, трезво взвесив все «за» и «против», я пришел к выводу, что работенка стоит дополнительной тысчонки. И учтите: если я умру, я оставлю завещание.

Роджер решительно сказал:

— Думаю, вопрос о дополнительной оплате не вызовет никаких трудностей.

— Но вам, кажется, чертовски не по душе мое отношение? Или же вы не одобряете идею дублера?

— Послушайте, я — полицейский. Мне поручено оберегать принца. В данный момент я не существую как индивидуум с частными эмоциями.

Впервые Грант улыбнулся от души.

— Просто коршун с железным сердцем… Ладно, Красавчик, если власти подбросят еще монету, я пойду на это дело. Я гарантирую, что даже вы будете уверены, что я настоящий принц.

— Постараюсь сегодня же Договориться о прибавке, — пообещал Роджер.

У Роджера накопилось по горло разных дел, но ничего не потребовало от него особого внимания. Он продолжал думать о Гранте и его согласии рискнуть жизнью за тысячу фунтов. Ничего особенного, в сущности, но для этого требовалась холодная, расчетливая смелость. Не меньшее место в думах Роджера занимала ситуация Корризон — Барнетт. Возможно ли, что в данную историю замешан мультимиллионер? Что выигрывает Корризон от смерти Азира? Имелись ли тайные условия в будущем соглашении? Мог ли Корризон добиться лучших результатов, если на троне Ярдии очутится другой человек?

Зазвонил телефон.

— С тысячей фунтов все в порядке, — сообщил Чартворд. — Можете передать Гранту. А теперь вам надо принять меры для того, чтобы в прессу проникли сведения о том, что принц приедет сюда чуточку раньше. Есть какие-нибудь соображения?

— Да, — спокойно ответил Роджер, — есть. Я собираюсь сказать об этом одному-единственному человеку, Корризону. И больше никому. Для начала, во всяком случае. Если слух проникнет в «Глоб», это будет свидетельствовать… Во всяком случае, доверьте это мне, сэр.

— Что ж, договорились.

Днем Марлинг-сквер представлял собой месиво из стоящих машин, несущихся на бешеной скорости автобусов и автомобилей, всюду снующих пешеходов, потому что здесь пролегал кратчайший пусть от Гросвенор-сквер и американского посольства к Пикадилли. Роджер предпочел воспользоваться такси. Он вышел у сверхсовременного здания нефтяной компании «Анджито», и в ту же минуту за ним подъехало еще три машины.

Он отпустил такси и направился к главному входу. На некотором расстоянии от него с почтительной улыбкой на губах посетителей встречал дородный швейцар, облаченный в красивую униформу. Специальный распорядитель по машинам с красной повязкой на рукаве следил, чтобы не было задержки с подъезжающим и отъезжающим транспортом. Он стоял возле фонаря. Роджер направился к нему. «Сколько времени здесь может простоять моя машина?» — спросил он деловитым тоном.

— Не больше двух часов, — ответил служитель, вынимая изо рта сигарету. А потом добавил уже шепотом: — Полчаса назад сюда вошла Гризельда Барнетт. — Потом он снова повысил голос. — Обратитесь прямо ко мне. Я все устрою.

— Благодарю вас, — сказал Роджер и вошел в здание.

Даже на первом этаже на полу перед лифтом лежал толстый ковер. Внизу находилась целая бригада посыльных. Девушек-лифтерш, несомненно, выбирали по наружности и приятным манерам. Во всем «Анджито-хаусе» царила атмосфера роскоши и процветания. Чувствовалось, что работа шла гладко, размеренно. Роджера направили от одной симпатичной секретарши с тихим голосом к другой, от одного делопроизводителя к другому.

Он не сообщил о своей принадлежности к офицерам Скотленд-Ярда, ограничиваясь одним «мистер Вест» до тех пор, пока не очутился перед личным секретарем Марка Корризона, молодым человеком с ржаными волосами и ровным голосом. Гризельды Барнетт нигде не было видно, но ее приход сюда не мог быть случайностью. Транспортный распорядитель из Ярда вряд ли мог ошибаться. Конечно, нельзя было утверждать, что девушка явилась непременно к самому Марку Корризону, но если бы у нее были знакомые в «Анджито-хаусе», она бы об том раньше непременно сказала.