Айшат отпустила сначала ствол орешника, а потом пояс Дуты, оправила рубашку и волосы.

— Здравствуйте, — по-русски сказала она, без опаски оглядывая незнакомцев.

Дута ничего не ответил. Он сел у подножия утеса и стал поправлять сапог на больной ноге, прикрывая на всякий случай висевший на поясе кинжал. Высокий усмехнулся чему-то.

— Прошу прощения, товарищи, я начальник геологической партии Евгений Горелов. Мы производим у вас в горах картографическую съемку местности. А это мои коллеги-геологи. А вы, наверное, местные?

Эдиев продолжал недружелюбно молчать, глядя на незнакомцев, а Айшат улыбнулась им приветливо, хотя и несколько смущенно оттого, что столько мужчин видели ее в таком странном положении.

— Мы из этого аула. Живем здесь, — сказала она.

— А как ваш аул называется? — спросил высокий, все так же улыбаясь.

Айшат впервые видела у мужчины такую ямочку на подбородке. Она подумала, что это может быть след от кинжала или ножа. Хотя ямочка показывалась во время улыбки и была аккуратной, точно посередине.

— Дойзал-юрт, — ответила она, следя, когда опять покажется странная ложбинка на подбородке у мужчины.

Тут к ним подтянулись и остальные геологи. Среди них Айшат заметила девушку с такой же, как у остальных, ношей за плечами. Девушка была курносой, с обгоревшими от костра ресницами и бровями. Ее появление, видимо, немного успокоило Дуту.

Он выпрямился и спросил с подозрением:

— Нефть искать, ходить? Плохое время. Война. Он говорил по-русски гораздо хуже Айшат, которая много общалась со своей русской подругой.

— Я же сказал, товарищ, — ответил Горелов, — производим картографию местности. А полезные ископаемые нужны нашей стране и на войне, и в мирное время. На войне особенно. Танки на чем ездят? А самолеты?.. То-то! Я вот что хотел у вас спросить. Можно в вашем ауле купить немного муки и молока? Да еще бы меда, а то вот товарищ наш, геолог Лычко, что-то расклеилась. Туманы у вас в горах холодные, вот и наглоталась туманов-то.

Горелов подмигнул курносой, и та улыбнулась ему с какой-то поспешностью.

— Так что, можно, говорю, нам у вас затовариться? И насчет меда вот?

— Конечно, можно, — улыбнулась Айшат. — Мука, молоко — это и у нас можно. Отец, мать будут рады гостям. А мед очень хороший у Саадаевых. Маша Саадаева не откажет…

— Маша? Имя русское, — удивился Горелов.

— Она и есть русская. Маша на конезаводе — секретарь комсомольской организации. Комсомольский вожак.

— Вот как! — удивился геолог. — А тебя-то как зовут?

— Меня Айшат.

— А тебя, джигит? — повернулся Горелов к Дуте.

— А я — не нефть. Для чего со мной геологам знакомиться?

— Вот ты, значит, какой! — Горелов опять усмехнулся. — А я слышал, что горцы — народ гостеприимный.

— Здесь — не дом мой, радоваться гость. Здесь горы. Много чужих людей в горах — это не гости и не кунаки.

— Может, ты считаешь нас врагами?

Дута не ответил, повернулся и пошел мимо утеса по склону вверх, где лес густел и жался к земле. Геологи не видели, как, скрывшись в зарослях кустарника, Дута упал в траву и, извиваясь змеей, подполз к тому месту, откуда видны были геологи и Айшат.

— Не очень приветлив твой земляк, — сказал Горелов, кивнув вслед уходящему Дуте.

— Он инвалид, — сказала Айшат. — Покалечился в детстве. Теперь вот в армию его не берут. Коня его любимого в армию забрали, а его самого нет. Вот он и злится.

— Понятное дело. Так что проводишь меня, Айшат, в Дойзал-юрт?

— Провожу, — согласилась девушка, улыбнулась и тут же смутилась своей улыбки.

Горелов что-то сказал геологам, а потом подошел к Айшат.

— Ну, милая пэри, веди меня в свои чертоги.

Айшат посмотрела на его ямочку и вдруг всплеснула руками.

— Никак нельзя, товарищ геолог! Не могу я вас проводить.

— Это почему же? — удивился Горелов.

— Не могу я выйти из леса вдвоем с мужчиной. Что в ауле подумают? Нет, не пойду.

— Ну, Айшат, ты же комсомолка!

— Я — не комсомолка, я — мусульманка.

— Это ты напрасно. Плохо работает ваша Маша, комсомольский вожак.

— Нет, она хорошо работает. Только здесь, в горах, другие законы.

— Это ты брось. Комсомол — он тебе и в горах, и в лесах, и на море. Хоть в пустыне… Это ваша чеченская темнота, муллы ваши портят народ, мутят против Советской власти. Да ладно… Ксюша, пошли с нами! С женщиной и мужчиной-то тебе из леса выходить можно?