– Да, – сказала вновь подключившаяся к разговору Ангелина Витальевна, осмотревшись, – прямо сейчас и начнем. Пока пациент под анестезией. Вы же под анестезией еще? – уточнила она у моей накачанной ультракаином нижней губы.

Я кивнула, широко улыбаясь. По крайней мере, предприняла попытку. Онемевшие губы хотелось моделировать пальцами, как пластилин.

– А вы знаете, почему Стиви Уандер постоянно улыбается? – остановился на пороге Главный стоматолог. – Он не знает, что он негр.

Вышел, насвистывая из «Бригады».

– Алло, – сказала ассистент, – оставь меня в покое.

Закрыла микрофон ладонью, но все равно было слышно. На ногах у ассистента красовались туфли на высоком каблуке. Туфли черные, каблук – малиновый и явно неустойчивый. Оставалось загадкой, почему ей нравится скакать в них восемь рабочих часов вокруг открытых ртов с инъекциями ультракаина.

Ангелина Витальевна залучила меня в свой кабинет для дальнейшего терапевтического лечения. Убранство кабинета заключалось в темно-синем стоматологическом кресле и хорошенькой голубой табуреточке на колесах. Также в углу стоял макет челюсти исполинских размеров. На челюсть опиралась крупная зубная щетка, вся изрисованная рекламой известного бренда. Вновь зазвучал саундтрек из «Бригады»: «Пара-пара-рам, па-ра-рам-пам-парам».

– Трубку возьми, – велела Ангелина Витальевна, – а лучше вообще звук убери. Я за вчерашнюю смену озверела от твоих песенок. Рот пошире, пожалуйста.

– Я не могу звук выключить, – сказала ассистент, – я жду, когда он в моральном смысле опустится на колени. Могу пропустить. Такой момент. Важнейший в совместной жизни, я считаю.

– Немного левее, – сказала Ангелина Витальевна мне, – а что он опять сделал? – сказала Ангелина Витальевна ассистенту.

– Да как обычно, господи, – ассистент обошла со спины и поместила внутрь слюноотсос. Слюноотсос хрюкнул и заскворчал.

– Ну у вас каждый раз что-нибудь новенькое, – Ангелина Витальевна зажужжала бормашиной. Боли не было, но вращательные движения странным образом отражались в мозгу. Как будто миниатюрное сверло с определенным ритмом проворачивалось непосредственно там. Вот миновало мозжечок, подобралось к височной доле, чудом не затронуло извилину Брока.

– В прошлый раз он чулки твои расплавил, – продолжала Ангелина Витальевна, – на спиртовке для фондю, а перед Новым годом? Перед Новым годом окурки в твоей кофейной чашке тушил.

– Да, – с гордостью согласилась ассистент, – он у меня такой. Абсолютно сумасшедший.

– Так что на этот раз? – Ангелина Витальевна отложила сверло и взяла плоский агрегат, напоминающий щипцы для завивки волос. Агрегат сиял разноцветной индикацией. К нему присоединялись неприятно тонкие иглы для манипуляций с каналами. На моей губе Ангелина Витальевна расположила железный крюк, от крюка вниз струился провод. Заземление?

– Губную помаду сварил, – счастливо вздохнула ассистент за плечом, – говорю, дурак совсем. Наломал все помады, сгреб в кастрюльку и сварил.

– Да ты что! – Ангелина Витальевна буквально опустила руки. – А смысл?

– Ревнует, – внушительно произнесла ассистент. – Голову потерял.

– Да не голову потерял, а просто идиот, – определила Ангелина Витальевна и вставила в канал длинную иглу. Она называла ее – профайл. Щипцы для завивки волос запищали. По тону писков Ангелина Витальевна корректировала свои действия. Крюк на нижней губе, профайлы в корне и слюноотсос. – Это надо же, помаду сварил, – продолжала возмущаться Ангелина Витальевна, – а в следующий раз он из тебя заливное приготовит.

– Нет, – неуверенно возразила ассистент.

– Или гуляш, – Ангелина Витальевна окинула взглядом добротные бедра ассистента, – или вон, каре ягненка.

– Перестаньте, – ассистент почти всхлипнула, – вы меня пугаете.

Зазвонил телефон.

– Приготовит и съест! – успела крикнуть Ангелина Витальевна, ловко меняя профайлы.

Ассистент нахмурилась и вышла разговаривать в коридор.

Когда у тебя долго, очень долго открыт рот, ты немного путаешься в итоге, открыт ли он еще или уже закрыт. В этом случае хорошо потрогать его пальцем.

– Сейчас контрольный снимочек, – предупредила Ангелина Витальевна, – не закрывайте рот, у вас там остался инструмент. Проходим в рентген-кабинет. Не закрываем рот.

В коридоре ассистент обещала трубке:

– Это было в последний раз!

Трубка, очевидно, соглашалась. Глаза ассистента лучились счастьем. Она переступала ногами на розовых каблуках. Сказала регистратору:

– Ой, ну я прямо не знаю. Девчонки, никогда не съезжайтесь с музыкантами. Ни в одном из них еще не остановилась до конца говорящая пуля Курта Кобейна.