Зэггер снова дал волю огнемету, с ревом распыляя горящий прометий по отсеку и воспламеняя стены и поршни.

Пламя причинило боль этому нечто, но всего чуть-чуть. Его сверхзвуковой вопль был чистой яростью, терзающей переборки волной за волной материализовавшегося неистовства и разрывающей в ошметки тонкую систему сильфонов. Несмотря на это, сержанту Салему Гектуру хватило места в проеме, чтобы вытянуть Зэгерра в коридор, а затем сунуть свой болт-пистолет в «пасть» существа.

Ветеран-терранец был огромен в своем силовом доспехе, отмеченном боевыми почестями. Его присутствие внушало трепет.

А огонь из болтера оглушал.

Зверь оказался изменчивым пятном кошмарных очертаний, словно он проносился через бесконечный бестиарий из сюрреалистичных и невозможных форм, не зная, какую выбрать, но Шарику показалось, что он мельком увидел кое-что внутри твари. Это была скорее эмоция, чем форма, но впечатление, которое она вызвала у скаута, имело длинные конечности, широкие рога, тяжелые когти. Хотя их пропорции не соответствовали не только ни одному существу с естественными размерами, но и своим же меняющимся обликам.

Залп снарядов прошел сквозь него, не соприкоснувшись ни с чем, что имело бы массу, после чего взорвался в пылающей стене за спиной чудовища.

Однако оно могло касаться. Могло поднять космодесантника и убить его.

К какому ксеноплемени относилось оно?

Цепной меч с ужасающим визгом набрал полную скорость, когда сержант Гектур решительно отбросил подобные вопросы в сторону.

Жужжащие адамантиевые зубья меча ветерана вгрызлись в металл, когда он рубанул сквозь химерного призрака. Тот ответил тем же, словно зарядившись яростью Железнорукого. Из разряженного воздуха материализовались когти, разрезая доспех сержанта и с особым удовольствием кромсая победные лавровые венки и пергаменты с клятвами, прикрепленные к доспеху. Из сломанных замков со свистом вырвался воздух, а из пробитого доспеха – пузыри жидкого герметика.

Зарычав, Шарик направил свой дробовик в сторону схватки. Оружие было скользким от крови, как и руки скаута. Он заревел, веря, что силовой доспех Гектура справится с его картечью, так они много раз практиковали подобную тактику ближнего боя. Шарик выстрелил.

Картечь просвистела сквозь эфирного зверя так же, как рука проходит сквозь густой туман. Существо издало визг, который скаут ощутил скорее в сердце и животе, чем воспринял через слух и осмыслил разумом. Шарик выстрелил во второй раз, но чужой уже начал рассеиваться, оставив затяжной след гнева и убийственный визг цепного меча Гектура.

Это был не орк.

Как оружие и физические улучшения Легионес Астартес помогут им против чужого, которого нельзя коснуться?

«За тобой».

Голос сержант Бороса резко привели его в чувство.

Шарик развернулся, и тут же у него перехватило дыхание. Что-то пробило его панцирь, грудь, рассекло основное и второстепенное сердца и вышло из спины. У скаута все сильнее кружилась голова. Он посмотрел вниз и увидел, что его пронзило костяное копье шипящей энергии. Шарику стало холодно, будто он оказался в пустоте.

Он все еще слышал рев цепного меча Гектура, но тот угасал, менялся, превращаясь в рев чего-то совершенно иного.

В узком отсеке, примыкающем к главному мостику, они нашли первые признаки экипажа.

Сервитор находился внутри поста управления из цементированной стали под ореолом из проводов, большинство из которых вели к огромным дверям, закрывавшим путь к самому мостику. Феррус был знаком с системой управления, но никогда не видел, чтобы ее сочетали с настолько чрезмерным оккультизмом, даже в кабалистических техно-храмах, которые все еще существовали в некоторых из самых изолированных и отсталых регионах Медузы. Харик Морн запрокинул голову лоботомизированного устройства назад. Она была иссушена вакуумом, из-за налета изморози уставившиеся в потолок глаза были более невыразительными, чем обычно. Терранец проверил сервитора на признаки жизни или причины смерти, в то время как Сантар и остальные легионеры ветеранского отделения направились вперед, чтобы вручную открыть двери.

Феррус смотрел, как семеро легионеров в силовых доспехах испытывают на прочность замки тяжелых дверей, прислушиваясь к спорадическим докладам о бое, которые поступали из вокса шлема. Примарх ничего не видел, но, несмотря на это, неприятные ощущения не покидали его. Как будто его привели сюда. Играли с ним.

Металлические руки сжали рукоять Сокрушителя наковален – огромного боевого молота, созданного его братом, пока тот не раскалился докрасна, шипя словно факел мельты в хватке примарха.

– Я полагал, что корабль покинут, а экипаж захвачен или убит, – сказал он. – Каждый слышал истории о призрачных кораблях, дрейфующих в варпе.

– Мы еще не видели настоящих членов экипажа, – заметил Морн.

– Но это то здесь, – Феррус указал на мертвого сервитора.

Морн пожал плечами.

– Нельзя вести корабль одним лишь сервитором. Или сервиторами.

– Если вы закончили свой… анализ, сержант Морн. – Адепт Ксанф выглядел почти так же, как на борту «Железного кулака», за исключением гибкого пластекового шланга, который выходил из тени его капюшона, обвивал плечо и снова исчезал под складками одежды. – Если это в самом деле корабль Десятого Легиона, тогда мне должно быть по силам взломать коды сервитора и открыть двери мостика.