— Огромный город, а, Годявир?

— Очень большой, Цагар, — согласился Тобиус, взирая на Парс-де-ре-Наль с высоты холма Силеи, одного из девяти Гессеманских холмов, окружавших столицу, — очень большой. В Вестеррайхе едва ли наберется пяток городов, сравнимых с ним размерами, а тех, что обширнее, и того меньше.

— Точно! — В больших ладонях Цагара жалобно хрустнули ореховые скорлупки, и предводитель аламута протянул магу слегка раскрошенное ядрышко. — Ты туда?

— Да.

— Останься еще на одну ночь. К закату мы обустроимся здесь, разведем костры и пожарим ежей. Музыка и песни будут звучать в твою честь, и люди смогут попрощаться.

Тобиус взглянул на небо, чтобы отметить расположение солнца, но и сам не заметил, как стал выискивать на густеющей сумеречной синеве длинный красный шрам кометы. Закат близился.

— Не могу.

Цитар кивнул кудрявой головой и решил не настаивать. В среде его народа все прекрасно знали, что если уж человека зовет путь, то человек не может не идти. Путь аламута пока что оканчивался на холме Силеи, где цитарам разрешали разбивать стоянки и открывать ярмарки. В саму столицу Архаддира им путь был заказан, хотя некоторые все-таки пробирались.

— Стало быть, давай прощаться.

Мужчины крепко обнялись. Прощальные объятья должны были показать, как нежеланно расставание, а оттого Цагар давил изо всех сил. Тобиус проделал вместе с ним и его людьми не то чтобы долгий путь, но за те дни он обрел уважение и почтение среди кочевого народа. Умение мага исцелять, а также привычка не сорить словами сделали его в глазах цитаро таинственным, могущественным и очень умным амашем, то бишь врачевателем и мудрецом. Они и имя ему дали соответствующее, Годявир, что значило "умный".

— На удачу.

Тобиус принял и взвесил в руке большую подкову, ухмыльнулся и сунул ее в сумку.

— Прощай, Цагар, и простись с матерью от моего имени.

— Пусть твоя дорога будет прямой и ровной!

Дорога Тобиуса, несмотря на добрые пожелания, вскоре пошла вниз по склону холма, в обширную низину, приютившую Парс-де-ре-Наль. В сгущавшихся душных сумерках все еще виднелись тут и там торчавшие из земли останки древнего города.

В отличие от многих иных столиц Вестеррайха, Парс-де-ре-Наль стоял на своем месте, еще когда и Архаддира-то никакого не существовало, тысячи лет. В прошедшие эпохи у него были другие имена, и раз за разом погибая в пламени пожаров, захваченный вражескими войсками, при разливах Наля, под ударами ужасных пандемий, уничтоженный до основания либо же опустошенный, этот город всегда восставал из пепла, как мифический индальский феникс, с новым именем, с новыми обитателями, но все на том же месте.

Настоящего расцвета город достиг в середине Гроганской Эпохи, но после Возмездия Далии и последовавших Войн Веры его сровняли с землей сражающиеся маги, а то, что осталось, унес поток реки, которая в очередной раз вышла из берегов и укрыла руины толстым слоем ила. Больше полутора десятков веков минуло с тех пор, упрямый город возродился, и хотя до размеров времен зенита процветания ему все еще было далеко, размах Парс-де-ре-Наля поражал.

Тобиус шагал своим широким, размеренным и не знающим усталости шагом, ощущая, как духота липкими пальцами лезет под одежду и касается кожи. На низком небе пророкотал громовой раскат, отчего духи близившейся грозы оживились и заметались по воздуху. Маг прибавил шаг, стремясь достичь нужного места как можно скорее. Не то чтобы он боялся ночи, скорее уж именно гроза заставляла нервничать. За свою жизнь Тобиус не раз оказывался под ливнем, когда тучи били в землю стрелами небесного огня и ревели, сотрясая мироздание до самого основания, и часто именно в такую погоду он оказывался на волоске от гибели. Однажды во время такого ливня Тобиус не на жизнь бился с магистром Мальваром Рыжим, хотя сам в те времена был всего лишь рядовым волшебником. В другой раз ужасная гроза накрыла мир, когда люди сражались против зуланов за великий город-крепость Тефраск. По мотивам той битвы некто написал эпическое полотно, ныне висевшее в Залах Ратной Славы Хосбранда. А еще был случай на море, в шторм, когда из воды высунулась голова громадного… Тобиус вздрогнул и усилием воли отогнал страшные воспоминания.

Самые окраины окраин, к которым приближался волшебник, возле воды начинались складами, огороженными заборами; хранилищами сплавляемого по реке леса, рыбацкими лачугами и сараями. Шествуя дальше, Тобиус погружался в дебри первых каменных домишек, крохотных и кривых, змеящихся зарождающимися улицами растущих трущоб. Он оказался во владениях пувров, городской нищеты, от которой более благополучные жители Парс-де-ре-Наля отгородились стенами, и продолжал идти, ориентируясь на реку и самый яркий источник света из всех доступных.

Пройти мимо "Духа приключений" и не заметить его было невозможно в принципе. Огромный трехэтажный домище с двумя обширными крыльями нависал прямо над водами Наля, зиждясь на высоком и прочном фундаменте. Стены его изобиловали ярко горящими окнами; на многочисленных балконах, галерейках и террасах стояли столы, горели факелы и свечи, гуляли посетители, играла музыка. Внутренний двор заведения огораживала высокая, почти что крепостная стена с несколькими остроконечными башенками, массивные ворота, впрочем, были гостеприимно распахнуты настежь. "Дух приключений" распространял шум и свет очень далеко, и особенно заметно это было ночью.

Волшебник прошел в огромный двор, сутулясь, прихрамывая и опираясь на обычный деревянный посох. Не рискуя применять магию, чтобы скрыть свою внешность, он ограничился все тем же капюшоном и измененными повадками. Тысячи паломников бродили по Вестеррайху, и не было лучше одеяния для живущего в дороге человека, чем ноский серый плащ, оберегающий от дождя, солнца и пыли. А длинный крепкий посох — чем не лучшая опора для религиозного странника?

Веселье, казалось, переполняло здание, напоминавшее маленький замок, и выплескивалось во двор, где за длинными столами сидели разные компании, а сквозь распахнутые врата кухни то и дело сновали взад-вперед разносчики с полными подносами. Несмотря на небольшие отдельные домики, обширные конюшни и навесы для гужевого транспорта, места во дворе хватало с лихвой даже для пьяных танцев под звуки несущейся из главного зала музыки.