Стас тогда разделся догола, постелив свою одежду на удивительно ровный пол пещеры. Потом помог снять одежду Лорке. Им казалось, что они те самые боги. Юные паренёк и девушка легли лицом друг к другу. Стас долго гладил подругу по волосам и лицу, осторожно проводил кончиками пальцев по её губам, и решился… Это был первый поцелуй в их жизни. Самый прекрасный, срывающий замок с чувственности, волшебный поцелуй невинной юности. Паренёк целовал мягкие губы юной девушки, её налившуюся, словно молодые яблочки, упругую грудку, гладил, исследуя, девичье тело, с любопытством, сильно смущаясь и пряча её лицо в её же волосах от своего стыда, нежно трогал пальцами, чуть увлажнив их слюной, девственную розочку любимой подруги. Он попробовал её на вкус, легонько лизнув и нежно поцеловав. Лорка и сама сгорала от стыда и закрывала глаза, зарываясь в свои локоны, когда влажные прикосновения к сокровенному вызывали странные, остро приятные и горяче-обмораживающие ощущения. Ей нравилось чувствовать, как из-под кожи вылезали мурашки и, пробегая по всему телу, заставляли вздрагивать, прерывисто, чуть слышно вздыхать и замирать сильно бьющееся сердечко.

Лорка тоже исследовала тело друга. Он закрыл глаза, чтобы не смущать девушку, когда она рассматривала налившийся орган и очень осторожно гладила его нежными подушечками пальцев… Он чуть не сошёл с ума, кода она зачем-то поцеловала его, а потом длинно лизнула. Она трогала напрягшиеся яички, вызывая почти судорожные сокращения мышц внизу живота. Стас, не выдержав ласковой пытки, подтянул подругу, прижав её к своему дрожащему телу. Их девственные плоти соприкасались, зрачки расширились от этого тайного запретного контакта, и хотелось переступить последнюю грань, сделать последнее, решающее движение бёдрами. Но парень, дрожа от желания сорвать запретный плод, старался успокоиться и успокоить подругу. Он крепко прижимал Лорку к себе, гладил её спину, попу, непрерывно целовал её губы, лицо. Она впервые лежала на сильном теле друга… неподвижно… чувствуя то же самое. Им обоим невероятно трудно было не переступить черту… и переступить тоже. И они замерли, дожидаясь первых лучей солнца, чтобы одеться и спуститься, пока спят родители.

Потом им всю оставшуюся поездку казалось – родители догадываются о том, что случилось с ними той ночью. Так всегда кажется, что все вокруг видят, как вспыхивают щёки при взгляде друг на друга, как замирает сердечко от случайных прикосновений, которые юность считает и хранит в памяти всю жизнь.

***

Я и сейчас испытывала к Стасу нежные дружеские чувства, но он был так обычен и так предсказуем, а хотелось чего-то нового, с кем-то другим… Чтобы душа то замирала, то взлетала, то ухала вниз. Со Стасом было спокойно, надёжно и стабильно.

Зачем Стас сейчас вспомнил о том сплаве? Я помню ту волшебную ночь до мельчайших подробностей. Почувствовав прилив нежности к другу, встала с дивана. В серванте, как у любой девушки, у меня есть шкатулка. Папа подарил её на мой день рождения. Украшенная ручной резьбой, запирающаяся, она хранит девичьи тайны. В ней лежат мелкие подарки Стаса, книжка благодарностей и… засушенный Венерин башмачок. Я достала цветок и вернулась на диван. Парень, увидев в руке сохранённый дар невинной юности, дар, скрывающий всю жизнь их детскую чувственную тайну, талисман – воплощение древней легенды, казалось, перестал дышать. Он накрыл цветок ладонью. Венерин башмачок, оказавшись между наших ладоней, казалось, снова вернул нас в ту пещеру.

– Лорка…

– Стас…

Главное – не то, что сказано. Главное – как сказано. Как передать словами то, что почувствовали и сказали друг другу эти двое?

Стас встал, не отрывая ладони. Лишь кончики наших пальцев чуть переплелись, удерживая орхидею. Мы боялись уронить цветок. Боялись, что он рассыплется. Боялись, что, утратив его теперь, потеряем нечто важное. Так и стояли очень близко друг к другу, подняв ладони, будто собираясь танцевать вальс. Я испытывала странные чувства. Хотелось с теперь уже повзрослевшим другом заново испытать те не детские волнующие чувства. Но ведь я собиралась сделать как раз наоборот – покончить с дружеским сексом раз и навсегда… Может, последний раз?.. Самый-самый последний…

Стас, прижав мою поясницу, повёл в танце, напевая поэтические строки:

«Я – Венерин башмачок, франт невероятный,

жёлтый с бантиком цветок, всем весьма приятный.

Я – по северным лесам – роскошь без примера,

и, клянусь, не цвёл бы там, если б не Венера.

Раз, когда цвела весна, полная отрады,

забрела сюда она с берегов Эллады.

Весь сиял природы храм в красоте и силе,

и леса свой фимиам к небу возносили.

Пел соловушка, стеня, сладко, нежно, мило,

и – богиня тут меня с ножки обронила.

И, в цветочек превратясь, в щёгольском уборе,

я с тех пор царю, как князь, в этой скромной флоре»1.

Ода удивительной легенде, близость Стаса, нахлынувшее с новой силой, подстёгнутое воспоминанием желание толкнули в ждущие объятия мужчины. Парень осторожно отложил орхидею и внимательно посмотрел в глаза. Он крепко держал меня в кольце сильных рук, пока я, обхватив руками его лицо, обрамлённое жёсткими полузавитками русых волос, пристально вглядывалась в синие глаза, ища тот детский взгляд. И видела, что он ждёт моего решения, намёка на сигнал. Только от меня сейчас зависит, отпустит он меня или…