Младший Дарби, босоногий, едва прикрытый лохмотьями, сидел у каменной изгороди хибары, когда Генри перешел через ручей. На глазах святого отца ребенок уронил в грязь кусок сырой картофелины, которую держал в чумазой ручонке. Лицо мальчика покрывали серые разводы слез. Встав на четвереньки, он пополз за своим утерянным сокровищем. В этот миг откуда ни возьмись выскочила маленькая собачонка и, проглотив картофелину, быстро убежала. Ребенок разревелся в голос, но при виде приближающегося Генри умолк.

Чумазое личико с заплаканными глазами повернулось к священнику с выражением узнавания, и тонкие ручки потянулись вверх, чтобы его подняли. Наклонившись, Генри без колебания поднял ребенка и направился к двери лачуги.

Когда мальчик положил головку ему на плечо, Генри понял, что не должен больше терять время в уютных салонах, ухаживая за женщинами.

Нет, подумал он, пригибая голову, чтобы перешагнуть через порог, его место здесь.

Александра долгое время с удивлением смотрела на десятки и десятки картин, выставленных вдоль стен на одном конце чердачного пространства. Занимая значительную площадь, прикрытые кусками холстины, они выстроились в шеренги, как батальоны солдат. Это было поистине завораживающее зрелище.

Молодая служанка не раздумывая проводила леди Спенсер мимо комнат прислуги в просторное помещение под крышей, где мисс Джейн занималась живописью и хранила свои рисунки и прочие произведения. Леди Спенсер была гостьей дома, и, когда упомянула, что леди Пьюрфой позволила ей посмотреть работы старшей дочери, девушка сделала реверанс и показала дорогу.

Последний лестничный пролет, узкий и крутой, привел их в большую, скудно обставленную студию с косыми балками крыши прямо над головой. Глазам Александры предстала мастерская серьезного художника. И очень деятельного, насколько могла она судить, глядя на накрытые ряды полотен.

– Прошу простить, миледи, за запах, – пробормотала девушка, не сходя с последней ступеньки. – Мне сказали, что это краска. Но я знаю, что мисс Джейн нравится проводить здесь время.

– Я хорошо ее понимаю, – отозвалась Александра, обведя взглядом пространство от одного большого закрытого ставнями окна до другого по обе стороны студии. В ближайшем углу против пустого мольберта и двух рабочих столов стоял видавший виды табурет, и повсюду были расставлены всевозможные корзины, ведра, рулоны холста, мешочки с пигментом и бочонки с маслом. – Можешь оставить меня одну. Я ни к чему не прикоснусь.

Служанка улыбнулась в ответ, но продолжала стоять.

– Миледи, до сих пор никто из гостей не спрашивал разрешения посмотреть работы мисс Джейн.

Александре понравилась преданность юной девушки.

– Возможно, никто из них просто представить себе не мог, насколько она талантлива. Я сама немного пишу, и мне не терпится взглянуть на кое-какие из ее произведений.

Слегка присев в реверансе, служанка направилась к лестнице, и вскоре Александра услышала, как внизу закрылась дверь. Оставшись одна, она ощутила волнение, даже мурашки поползли по спине.

Осторожно, чтобы не удариться головой о грубо отесанные балки, Александра прошла на середину чердачного пространства. Миновав мольберт и рабочие столы, открыла ставни одного окна, впустив внутрь солнечный свет. От вида зеленеющих окрестностей с этой высоты захватывало дух. Света, на удивление, было в избытке. Александра сразу поняла, почему Джейн предпочитала здесь находиться. В тени за холстами прятались одинокий стул и простой топчан, которые Александра только сейчас заметила. Джейн, видимо, использовала одну часть мансардного помещения для работы, а другую – для хранения.

Александра походила немного вокруг, восхищаясь организацией труда молодой женщины, полистала блокнот с зарисовками, оставленный на одном из столов. Сделанные, похоже, в спешке, рисунки изображали группу играющих детей. Ее взгляд упал на ряд кистей, заполнявших большое ведерко, и у нее зачесались пальцы от желания потрогать тщательно вымытую щетину. Прислоненная к ведру, стоила дощечка, используемая, вероятно, как палитра для смешения красок. Александра повернулась, и ее взгляд упал на группу холстов у балки возле топчана.

Женщин, как правило, учат рисовать, но искусство живописи, в частности, масляными красками, считают приоритетом мужчин. Александра знала, что вдвоем с Пенелопой Кавардайн они были в Лондоне редким исключением из правил. Конечно, думала она, направляясь к группе холстов, миссис Кавардайн не мешало при этом иметь в качестве друга и ментора самого сэра Джошуа Рейнольдса.

Александра находила чрезвычайно приятным для себя тот факт, что Джейн Пьюрфой в этой сельской глуши Ирландии взбунтовалась против столь отсталых понятий.