Та взглянула на нее и приветливо улыбнулась. Сонора показала свое удостоверение.

— Доброе утро. Я инспектор Блэйр, полицейское управление Цинциннати, а мужчина, восхищающийся вон теми тарелками, — инспектор Делароса. Я хотела бы задать вам пару вопросов.

Женщина водрузила на нос очки и принялась изучать полицейское удостоверение Соноры, после чего, слегка наклонив голову набок, приветливо посмотрела на Сэма.

Распаковав свежую кассету, Сонора вставила ее в диктофон и нажала на кнопку «запись».

— Я следователь по делам, связанным с убийствами, и в настоящее время разыскиваю убийцу.

— Убийцу?

Сонора кивнула:

— Простите, не знаю вашего имени?

— Меня зовут Шелби Харгривс, я одна из совладельцев этого магазина.

— Х-а-р-г-р-и-в-с? — произнесла по буквам Сонора.

— Да.

— Вы были здесь в прошлый вторник вечером? Меня интересует, не встречали ли вы в тот день одну женщину — я вам покажу набросок ее портрета. Она могла быть здесь около… — Сонора заглянула в свои записи, — где-то после ленча, в два-три часа пополудни. Вы были здесь в это время?

— Я работала целый день — с семи утра до девяти вечера.

— Эта дама — блондинка, возраст — между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами, хрупкого телосложения. Вот ее портрет, но это лишь эскиз, понимаете?

— Такое ощущение, что вы дали мне свое собственное описание, следователь.

Сонора усмехнулась.

Шелби Харгривс тем временем принялась разглядывать набросок, задумчиво барабаня по щеке коротким ухоженным ноготком, густо покрытым прозрачным, бесцветным лаком.

— Да, похоже, я видела ее. Если это действительна та, о ком я подумала, то я ей даже сама помогала. Насколько помню, она приехала на такси.

Сонора продолжала сохранять непроницаемое выражение лица:

— Вы и это заметили?

— Но ведь такое не часто бывает. Большинство людей приезжают на своих собственных машинах или на автобусе, иногда приходят пешком. За покупками как-то не принято отправляться на такси.

— А когда она ушла отсюда?

— Этого я не запомнила. Она не просила воспользоваться телефоном, чтобы вновь вызвать такси, а просто выскользнула из магазина и пошла по направлению к городу. Это я могу сказать точно.

— По направлению к городу… — эхом повторила Сонора, подумав, что теперь придется проверить расписание автобусов и направить запросы в частные таксопарки. — А как долго эта девушка здесь пробыла?

— Часа полтора-два. Она что-то искала. Похоже, она бывала у нас и раньше, потому что осматривала определенные углы и полки магазина — как будто уже точно знала, где может найти то, что ей нужно.

Шелби Харгривс приподняла очки и протерла глаза.

— Она словно пребывала в каком-то своем, закрытом от окружающих мирке — сосредоточенно все осмотрела, потом медленно прошествовала по проходу между стеллажами, будто очарованная принцесса. Принцесса антикварного королевства.

Приблизившись к ним, Сэм осмотрелся, видимо, что-то его заинтересовало.

— Вы всех покупателей разглядываете так внимательно? — спросил он хозяйку магазина.

Харгривс покачала головой:

— Обычно нет. Но у этой девушки был слишком уж странный вид. Ей нравились некоторые вещицы, она прикасалась к ним, словно маленькая девочка в кондитерском магазине. Такой тип людей я называю «жадные пальцы».

Сэм ухмыльнулся, и Харгривс одарила его царственной улыбкой.

— А какие именно вещи привлекли ее внимание? — поинтересовался Сэм.

Харгривс оперлась локтями о прилавок.

— Больше всего ее интересовали куклы и такие маленькие вещицы, которые я называю «миниатюрами». Например, кукольная мебель. Ей понравился, в частности, вон тот чайный набор. Вы не обратили на него внимания?

Харгривс вышла из-за прилавка и подвела их к миниатюрному чайному сервизу.

Сонора нахмурилась — что-то смутно беспокоило ее.

— Этот набор чересчур мал для тех кукол, которые ей понравились. И тем не менее она не заинтересовалась ничем более крупным, — продолжила Харгривс, указывая на нижнюю полку. — Вот этими куклами она любовалась очень долго.

На полке красного дерева лежали, сидели и стояли изящные, роскошно одетые фарфоровые куколки с сине-мраморными глазами, оттененными темными ресницами на подвижных веках. В уши некоторых кукол были продеты сережки, а у одной, со щечками из полупрозрачного фарфора-бисквита телесного цвета, был даже обшитый кружевами зонтик.

— Моей дочке здесь бы понравилось, — заметила Сонора.

Харгривс кивнула и снисходительно улыбнулась:

— Это все для взрослых, настоящих коллекционеров, собирающих кукол определенных типов. Лишь в очень редких случаях такие куклы выпускались и для детей, — пояснила она и показала на куклу-мальчика в коричневых бархатных штанишках и пиджачке, воротник и рукава которого были отделаны тесьмой кремового цвета. — Около него она тоже задержалась на некоторое время. Но кажется, он ей показался слишком дорогим. Это немецкий мальчик, изготовленный из фарфора-бисквита. А вот тоже очень характерная кукла, обратите внимание на ее глаза. А это Саймон и Холбиг. Но они девушку не заинтересовали — ей не понравились их волосы. Видите ли, они блондины, а она предпочитала брюнетов. Я даже чуть было не получила травму, когда спускалась вниз, чтобы принести ей другой образец. Та кукла находилась не в лучшем состоянии — у нее не было одной руки, и щеки немного поцарапаны. Кроме того, на ней я не нашла товарного знака и не могла с уверенностью определить, где и когда она была изготовлена, поэтому цена игрушки была невысокой. — Харгривс наклонилась к Сэму. — Большинству людей не нравится, когда у кукол теряются конечности. В этом случае они требуют снизить цену. И если сами не занимаются починкой кукол, то ни за что не купят такую. Но та девушка не обратила на повреждения игрушки никакого внимания.