Шрифт:
— Даже не знаю, что тебе на это сказать… — потерла Вельская лоб.
— Да, дела!
Женька хотел сделать Вике сюрприз и выехать пораньше. Проблемы со станками он разрулил, не без труда, правда. Но так, или иначе, в субботу вечером он оказался совершенно свободен и стал собираться. Сегодня он позвонит ей, и скажет, чтобы ждала поздно, а сам приедет днем…
Тихомиров улыбался, представляя Викины, и без того огромные, глаза, округлившимися от удивления. Он закончил укладываться, когда на часах было уже восемь вечера. Тихомиров потянулся за мобильным и набрал Викин номер.
Она ответила почти сразу, но была какой-то грустной, и на вопросы отвечала невпопад, хоть и уверяла, что все нормально. Женька не стал допытываться, а решил, что в очередной раз что-то стряслось у нее на работе. Однако ему вдруг стало тревожно, и он так и не смог нормально уснуть. Поэтому запиликавший в пять утра будильник его не разбудил. Он оделся, позавтракал, сдал ключи от номера администратору гостиницы и сел в машину. На часах было полшестого утра.
К 2 часам пополудни Женька был уже в сорока километрах от Питера. Он уже представлял, как обнимет Вику и закружит ее по прихожей…
Из задумчивости его вывел пронзительный визг тормозов: ехавшую по встречной полосе фуру начало заносить поперек дороги. Тихомиров резко вывернул руль в сторону обочины, но не рассчитал. От резкого маневра шедший с приличной скоростью автомобиль слетел в кювет и несколько раз перевернулся. Женька даже не успел испугаться.
«Ну вот и все… Конец… Эх Вичка-Вичка» — только и успел подумать он перед тем, как наступила темнота.
Через пятнадцать минут к месту аварии подъехали спасатели и машины ДПС. Инспектор ГАИ вышел из автомобиля и оглядел развернувшуюся пред ним картину. Три машины были подмяты фурой, валявшейся поперек дороги.
«Все пострадавшие, конечно, не жильцы» — промелькнуло у него в голове. Какое-то время он смотрел, как суетятся спасатели, пытаясь достать погибших и раненых, потом подошел к обочине дороги и увидел в кювете еще один автомобиль.
— Командир — подозвал спасателя — здесь еще один пострадавший. И, похоже, уже мертв…
26 и последняя
Весь день после прихода Вики Димка промаялся. Он отчетливо понимал, что еще чуть-чуть и любимая девушка, наконец, останется с ним. Проснувшаяся совесть, конечно, беспрестанно напоминала, что сейчас Вика собирается замуж за Женьку, и это было бы очень некрасиво — отбить невесту у лучшего друга прямо перед свадьбой. Но, с другой стороны, он уже не мог оставить ее вот так. Вика была ему необходима, как запойному пьянице был необходим алкоголь.
Теперь Черкасов на своей шкуре почувствовал, что означает выражение «скрутить в бараний рог». Его и скручивало, стоило только представить, как Женька ведет Вику в ЗАГС, а он, как последний мазохист, является свидетелем всего этого безобразия. Промучившись весь день, он твердо решил назавтра сходить к Вике и поставить вопрос ребром: или она остается с Черкасовым, или он уходит из ее жизни. Звучало это, конечно, самонадеянно, да и не очень красиво, в конце-концов. Но Димка тоже больше не мог находиться в неопределенности. Либо пан, либо пропал.
С этой мыслью Димка лег спать. Но сон не шел. Наверное, так чувствует себя преступник перед казнью. Если она согласится, то Димка сам поговорит с Тихомировым. В конце-концов, тот все поймет. Не будет же Тихомиров силком удерживать Вику, если она любит Диму. А если нет? Что делать тогда? Как заставить себя отойти, если он обманулся, и Вика любит Женю? Об этом Черкасов старался не думать.
Только под утро он провалился в тяжелый сон, и проснулся около полудня. Димка решил не откладывать объяснений в долгий ящик. Позавтракав и приняв душ, он отправился к Вике, благо ее адрес накрепко врезался ему в память.
Вика провожала Камиллу домой. Откровенно говоря, ей вовсе не хотелось, чтобы Вельская уезжала прямо сейчас. Не хотелось оставаться одной в таком состоянии. Ее мучила необходимость разговора с Женькой. Она злилась на себя, стыдилась того, что до сих пор не выкинула Черкасова из головы и этими своими метаниями предает замечательного человека. Женька умудрился заставить ее быть счастливой. И оставить его ради Димки было последней подлостью. Но и Черкасова забыть она так и не смогла окончательно.
Камилла смотрела на нее, как на умалишенную, и, как могла, отговаривала от самоубийственных, с ее точки зрения, поступков.
— Ну что ты заладила, как старый попугай? «Надо поговорить-надо поговорить» — возмущалась она.
— Вот скажи, ты что, серьезно готова пожертвовать таким мужчиной, как Женька, чтобы остаться с этим уродом Черкасовым?
— Не знаю я, Мил! — раздраженно огрызалась та.
— Но обманывать Женю, пытаясь закончить свои интрижки с Димкой у него за спиной, считаю нечестным.