— Нет. Странности перестали происходить примерно тогда, когда дело закрыли. Органы власти, с которыми мы работали — НСБТ, ФБР, — сказали мне, что их расследование зашло в тупик. Полагаю, у них были другие приоритеты. И все затихло. Странные фургоны пропали, и моя жизнь вернулась в привычное русло. Потом несколько недель назад я услышал от полиции Нью-Гемпшира о взорванном Семтексом фермерском доме Темплов, — он помолчал. — Теперь здесь вы. И я снова жду появления фургонов.

— У Вас есть какие-то мысли о том, кто их посылает?

— И знать не хочу. — Он откинулся на спинку стула. — Мне шестьдесят четыре года. Я должен был выйти на пенсию два года назад, но мне нужны деньги, чтобы помогать дочери. Это моя работа, но не моя жизнь, понимаете?

— Проблема в том, — сказала Джейн, — что на кону могут стоять и другие жизни. Сына Нила и Оливии, например.

— В том, чтобы прийти за четырнадцатилетним мальчиком, нет никакого смысла.

— Также как и нет смысла в том, чтобы прийти за двумя другими детьми.

Паррис нахмурился.

— Какими детьми?

— В ходе расследования Вы не сталкивались с именами Николаса и Аннабель Клоков?

— Нет.

— А как насчет Эрскина и Изабель Уордов?

— Нет. Кто эти люди?

— Другие жертвы. Другие семьи, которых убили в ту же неделю, когда погибли Нил и Оливия. В каждой из этих семей выжил один ребенок. И теперь на этих детей вновь было совершено нападение.

Паррис уставился на нее.

— Я никогда не сталкивался с этими именами в своем расследовании. Я впервые о них слышу.

— Но параллели прослеживаются зловещие, согласитесь?

— Это связано с НАСА? Можно соединить их вместе через нее?

Джейн вздохнула.

— К сожалению, нет.

— Так что связывает этих детей?

— Мы надеялись, Вы сможете нам об этом рассказать. О связи между ними.

Он откинулся назад, бросив на них взгляд поверх своей пустой тарелки с потеками крови.

— Сейчас вы знаете о Яблонски ровно столько же, сколько и я. Поэтому расскажите-ка мне о Уордах.

— Они были застрелены в лондонском переулке, все выглядело, как ограбление, в котором что-то пошло не так. Он — американский дипломат, она — домохозяйка. В их одиннадцатилетнюю дочь тоже выстрелили, но ей удалось выжить.

— Уорд был дипломатом, а Яблонски ученым в НАСА. И какая тут связь? В смысле, астробиология уж точно не является злободневной дипломатической проблемой.

Фрост резко выпрямился.

— Если инопланетяне разумны, мы будем должны установить с ними дипломатические отношения, так ведь?

Джейн вздохнула:

— Тебе пора завязывать со «Стар Треком».

— Нет, подумай об этом! Нил Яблонски и Брайан Темпл собирались лететь в Рим, чтобы встретиться с ватиканскими учеными. Эрскин Уорд когда-то работал в Риме, значит, в тамошнем посольстве у него были связи. Скорее всего, он бегло говорил на итальянском.

— А что насчет семьи Клоков? — спросил Паррис. — Вы мне так о ней и не рассказали. Связана ли она со всем этим?

— Николас Клок был финансовым консультантом в Провиденсе на Род-Айленде, — пояснила Джейн. — Он и его жена Аннабель были убиты на борту своей яхты недалеко от Сент-Томас.

Паррис покачал головой.

— Не вижу никакой связи с Яблонски или Уордами. Ничто не связывает эти три семьи.

Кроме того, что их дети находятся в одной школе. Обстоятельство, которое Джейн не могла раскрыть, потому что оно тревожило ее. Убийце нужно было только отследить их до «Ивенсонга» и устроить там резню, уничтожив всех детей разом.

— Не знаю, что это значит, — промолвил Паррис. — Все, что могу сказать — это пугает меня до чертиков. Гексогеном взорвали самолет Яблонски. Семтексом взорвали дом Темплов в Нью-Гемпшире. Это не любители. Убийцам вроде этих наплевать на то, что мы копы. Они работают на совершенно ином уровне, прошли спецподготовку и имеют доступ к взрывчатым веществам военного назначения. Вы и я, для них мы просто тараканы. Помните об этом. — Он допил свой мартини и поставил бокал. — Вот и все, что я могу вам сказать.

Он помахал официантке.

— Счет, пожалуйста!

— Обед за наш счет, — возразила Джейн.

Паррис кивнул.

— Весьма признателен.

— Спасибо, что встретились с нами.

— Да я не смог особо ничего добавить, — ответил он, поднимаясь со стула. Несмотря на три мартини, казалось, он вполне твердо стоял на ногах. — Вообще-то, это я должен вас благодарить.

— За что?

Во взгляде, которым он одарил ее, сквозило сочувствие.

— За то, что меня сняли с крючка. Теперь они будут наблюдать за вами.