«Sing Sin Sinatra» (и зачем я так ее назвал?) неплохо развивалась, пока Тоби не покинул группу. Тоби был моим последним другом, он был со мной еще со старшей школы, и он решил, что курить в Бронксе лучше, чем играть на бас — гитаре в моей группе. Ладно, в нашей группе. Хотя группа все равно была моей.

Он вел себя так, что я бы сам выгнал его, но все же. Это был бы мой выбор, мое решение. Но перед осенью, на которую было запланировано много неплохих выступлений, он решил попрощаться.

И все послали его в дальний путь. Ребятам в группе надоело, что он вечно опаздывал и был несобранным. Он едва мог играть на басу, а это о многом говорило, особенно для наших песен. Мы играли в классическом стиле. Песни были простыми. И я обиделся на него. Он был моим последним другом, мы дружили еще со старшей школы. Он был связью с прошлым. Любил ли я свое прошлое? Нет. Я даже не общался больше со своим братом. Но это было хоть что — то.

А еще он помогал мне с монтажом. В школе этого не было, но у него оказался талант и оборудование. Пока он не продал это ради травки. Мы хорошо работали. Пока он все не испортил.

Черт. Стоило это предвидеть.

И я собрал книги и приготовился бросить вечернее занятие по монтажу. Все в классе были придурками, так что с ними я проекты делать не собирался. Мне нужен был кто — то, кто согласился бы снимать со мной. Я знал, что со мной сложно, это тоже было проблемой.

Я пошел к двери, последним покидал аудиторию.

Я не успел выйти, высокий рыжеволосый парень появился на пороге, задыхаясь. Пот блестел на его веснушчатом лбу.

— Я все пропустил, да? — сказал он, прижав руку к дверной раме. Его голос был удивительно гладким, и у него был странный южный акцент.

— Занятие? — спросил я. Я пошел к нему, но он опирался на дверь, крупным телом закрывая проход. Было в нем что — то странное, в поведении, но я не мог понять точно. О, не важно. Это была не моя проблема.

— Ага. Съемки. Я записался на монтаж. Пропустил и на прошлой неделе.

Я кивнул с фальшивым сочувствием. Мне нужно было идти. Я не собирался стоять и болтать с ним. От взгляда на него мне хотелось протереть глаза, болела голова. Может, дело было в соли.

— Удачи на следующей неделе, — сказал я, выдавив улыбку и жестом попросил его отойти. Он отступил с неохотой. Я быстро оглянулся, пройдя его. Казалось, он смутился. Или даже обиделся.

— Ты Деклан Форей, — крикнул он мне вслед.

Я застыл. И медленно развернулся.

— Ага. А ты?

— Джейкоб, — он улыбнулся. У него были белые зубы, как для парня с юга. Он нахмурился и исправился. — Нет. Джейкобс.

— Джейкобс? Или как? Ты свое имя знаешь? — я нахмурился.

Он вытер руку о джинсы и протянул мне.

— Максимус Джейкоб.

— О, у тебя много имен.

Он смотрел на меня и свою ладонь с ожиданием. Я вздохнул и пошел к нему.

— Рад знакомству, Максимус Джейкобс. Я — Декс Форей, — он пожал мою руку сильной холодной ладонью. Он сжимал мою ладонь слишком долго. Я прищурился. Он улыбнулся и отпустил мою руку.

Я отдернул руку и потряс ею. Он мог сломать мне кости. Кто выпустил этого зверя из зоопарка?

Он улыбнулся, словно услышал эту мысль и посчитал смешной. Я игнорировал это.

— Итак, Максимус Джейкобс.

— Просто Макс.

— Хорошо, просто Макс. Откуда ты меня знаешь?

— Слышал, вам нужен новый бас — гитарист, — сказал он.

— Где слышал? — я нахмурился, глядя на его лиловую рубашку в клеточку. — Откуда ты?

— С юга, — сказал он. Он почесал рыжие бакенбарды. Он был похож на Элвиса. Это выглядело глупо.

— О, юг, — сухо ответил я. — Всегда хотел побывать там.

Уголок его рта приподнялся.

— Луизиана. За Новым Орлеаном. На берегу.

Теперь его акцент был не просто странным, а как у каджунов. Словно он пытался звучать нейтрально, но не справился.

Мне нужна была сигарета. Я вздохнул и зажал переносицу. Не знаю, от чего болела голова, но разговор с рыжим не помогал. Но мне нужно было узнать.

— Так кто тебе сказал? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Просто услышал.

Ага.

— Хорошо. Ты играешь на басу?

Он широко улыбнулся. Почти как ангел.

— Я играю на всем, но предпочитаю бас.

Так бывало? Я тоже мог играть на всем. Мне нравилось звучание баса, но играть на такой гитаре? Это было скучно, если не делать риффы в стиле Леса Клейпула.

— Я могу играть как Лес Клейпул.

Я вздрогнул.

— Что? — я сказал это вслух?

— Лес Клейпул. Из «Primus».

— Да, я знаю, кто это, — рявкнул я и посмотрел на него с опаской. — Ты не знаешь, какую музыку мы играем. Это не «Primus».