— Но… Но зачем?

— Представь верхушку фанатиков, которые хотят безграничного подчинения. Всегда были люди, которые хотят поработить весь мир. История стирала их с лица земли, когда им противостояли более сильные, сплоченные противники. И еще, это, чаще всего, была идея одного ума, родившаяся в одном воспаленном создании. Нет, потом они конечно обретали союзников и сеяли семя своей идеологии, но люди все равно боролись за чужую идею.

— Ты имеешь в виду кого-то вроде… Эм… Наполена, Гитлера? Тех, кто хотел захватить единоличную власть?

— Да, именно. А теперь представь, что в каждой стране есть такой Наполен, или Гитлер, которой хотел власти и процветания лишь арийской нации и нещадно губил все на своем пути. И все они объединяются, ведомые одной идеей. У них уже есть власть, есть силы, но они жаждут большего. Жаждут переписать историю, переписать судьбы людей и весь мир — под себя.

В комнате было достаточно тепло, но я все равно озябла и стала растирать плечи. Брендан заметил это и, оборвав свой рассказ, встал с кровати.

— Ну ка, привстань, — Я послушалась и он вытянул из под меня большое одеяло. — Вот так. — Пробормотал парень, накрывая меня, как ребенка. — Может, продолжим завтра? День был трудным.

Я помотала головой, удобнее устраиваясь под одеялом.

— Нет, я все равно сейчас вряд ли засну, и я хочу знать все. — Мои слова совсем не подтвердил зевок.

Брендан улыбнулся:

— Врушка. — Но все-таки вернулся на свое место рядом со мной.

— И что же сделали все эти люди, когда нашли друг друга? И как они нашли единомышленников? Создали группу по интересам в Фэйсбук? — Вспомнила я название сети, которая была популярна у наших ровесников до Катастрофы.

Брендан пожал плечами:

— Ни малейшего понятия. Нашли, наверное, потому что изначально были одного уровня. Богатые, жадные, приверженцы старых традиций. Любители тех времен, когда по дому рассекает многочисленная прислуга, исполняя любое желание хозяина. Лю-бо-е. — Растянув последнее слово на слога, Брендан поморщился. — Что они сделали? Многое, Эленор. Они погрузили мир в мрак, отрицая все достижения человечества и возвращаясь к старым устоям. Оставляя у себя все и забирая у растерянных людей привычное. Если раньше те, кто был у власти, жаждали, например, денег, и не могли усмирить свои аппетиты, то позже они стали желать абсолютно всех благ в единоличном владении. Позже они захотели поменять поколения, воспитать молодую кровь так, как им было необходимо. И не знаю, но догадываюсь, чья извращенная фантазия придумала устроить Зачистку…

Я уже боялась дышать, ловя каждое слово Брендана, следя за движением его губ и серых глаз, рассеянно смотрящих за племенем в камине из под длинных ресниц. Как я должна была относится к происходящему? Поверить в вселенский заговор? Это было немыслимо и просто не укладывалось в моем сознании. Это было страшно. Страшно еще и потому, что Брендан заставил меня поверить в этом, каждой новой фразой собирая паззл в моей голове.

Парень указательным пальцем потер бровь и, вздохнув, продолжил:

— Зачистка — это что-то списанное с «Майн Кампф». После спровоцированной катастрофы люди стали потеряны и изолированы друг от друга. Не было телевизионных новостей, не стало Интернета, телефона. В такой обстановке можно делать все, что захочется, была бы сила. И она была. Множество самых жестоких убийц стали войнами. Стали теми, кто без зазрения совести отняли детей у матерей. Они убивали целые города, уничтожая старое поколение, поколение, которые знало достаточно. Они переписывали историю, оставляя детей, из которых вырастили первых андабатов и рабынь. Система терпела изменения многие годы, но суть ее не менялась: зачистки происходят и сейчас. Небольшие поселения остаются без взрослых жителей, за ночь превращаясь в города-призраки. Детей увозят и юных мальчиков отдают в обучение военному искусству. Так мир получает самых сильных воинов, защитников, тех, кто будет защищать интересы своих хозяев — андабатов. Ими становятся те, кто выжил, конечно. А монархи заключают браки друг между другом, убивая низших и рождая высших.

Брендан, наверняка не осознавая того, провел рукой по кофте, обрисовывая пальцами то место, на котором был его первый шрам. Вечное напоминание о дне, когда его мир изменился навсегда.

— И наш город?.. — Тихо, на выдохе, сказала я.

Парень кивнул:

— ВестХилл — жертва зачистки. Не знаю, как происходит выбор очередной цели. Считаю, что мы просто попали в дьявольскую лотерею и нам не повезло. Но тогда нас не спасли, нас забрали для услужения. На меня надели черную форму, на тебя и других девочек — школьные платья, чтобы вырастить лучших из лучших, а потом продать с аукциона как кукол.

Кончики пальцев похолодели, в горле пересохло. Я вспомнила липкие, алчные взгляды спонсоров, разглядывающих нас как товар на витрине, и облекающих это в заботливые фразы. Что бы со мной было, если бы не Брендан?

— Что?.. Что происходит потом? После аукциона? Ты знаешь?

— Всегда разное. Мало с кем остается связь. Кому-то повезет, их берут в семью порядочные люди, иногда даже растят как дочерей, или компаньонок для своих детей. Нянек, гувернанток, даже учителей, если девушка особенно умела в чем-то. Иногда из них делают прислугу, что тоже неплохо. Но чаще они становятся рабынями. Настоящими рабынями, которым можно приказать полаять, попрыгать, посмеяться, одеть в любую одежду. Унижать. Или их можно трахать. Одному, с друзьями, так, как хочет твоя извращенная фантазия. А потом можно передарить. Или просто сразу купить как подарок. И не забывай, что большая часть из вас девственницы. А это очень дорогой товар.