Осмотр в городской больнице был нудным и местами даже постыдным. Ну не любила я все эти каверзные вопросики! А задавали их столько, как будто я пришла на исповедь. Но через пару часов позора и «откройте рот/ дышите/ не дышите/ читайте/ слушайте / умрите (Ладно, без «умрите», но я была близка к этому.)» и прочих, из стандартного набора команд, меня все же выпустили на землю обетованную. Точнее в общий коридор, где своей участи дожидались остальные девушки.

Я не смогла больше выносить стерильную больничную тишину и еще более нагнетающее перешептывание однокурсниц. Пересмотрев все картины и схемы, повествующие о важности гигиены тела, полости рта и каждой клеточки нашего тела, я не нашла идеи лучше, как сходить на улицу. Или даже… Хм! Динь-динь, слышите? Это звук, возникшей у меня гениальной идеи! Почему гениальной? Других мой мозг просто не генерирует.

Дело в том, что я и Кацу (Мой лучший друг, который обучает меня восточным боевым искусствам и подкармливает пищей, отличной от академического меню.) должны были встретиться после отбоя, поскольку его семья традиционно уехала с пятницы по понедельник. Ну и раз уж свою долю мучений я на сегодня получила, вряд ли друг расстроится, если я нагряну раньше. Больница находится в центре города, до особняка Мори отсюда путь неблизкий, но всяко лучше, чем сбегать под покровом ночи? Окрыленная новой шальной мыслью, я подскочила со своего места.

— Ты куда? — Прошептала Стелла. Почему в больницах все шепчут? Это же не библиотека!

— К Кацу.

Она покачала головой:

— Сейчас?! Вообще-то, тебя не отпустят.

— Попытка — не пытка. И можно подумать, что я расскажу куда направляюсь. Мисс Брэйт! — Позвала я нянечку. Та хмуро посмотрела на меня, ее взгляд мог одинаково выражать как нравоучительное: «Не шуми, Элеонор», так и риторическое «Когда же выпустится эта Элеонор — проклятие седин моих?». — Мисс Брэйт, я могу отойти на минутку?

— До конца осмотра каждой из учениц, из стен больницы никто не выходит. — Был мне ответ, больше похожий на заученный кусок рапорта. Нянечка сурово поправила тесемки своего накрахмаленного чепчика, будто это могло придать ей более серьезный вид. На деле же это было забавно.

— Итак, план «А» не сработал. Умываешь руки? — Хихикнул Стелла.

— Нет уж, в алфавите слишком много букв, необходимо опробовать все!

— Я знала, что ты так скажешь. — Девушка грустно покачала головой. Она так часто качается своей хорошенькой головкой, что скоро превратится в одного из китайских-болванчиков, статуэток из дома Мори.

— Ты что задумала? — Спросила Джул, до этого молча читавшая книгу, принесенную с собой.

— Девочки, вы помните, что я вас люблю? — Улыбнулась я, дотрагиваясь до плеч подруг.

— Конечно. — Улыбнулась Стелла.

— Нам уже стоит переживать? — Поинтересовалась Джул, отрываясь от печатного текста.

— Нет, просто хочу, чтобы вы всегда это помнили. А теперь, прикройте меня. — Я резко сорвалась с места, кинувшись вглубь коридора, в сторону зала ожидания, лавируя между врачами, пациентами и столами на колесах.

— Элеонора! Эленор! — услышала я за спиной отчаянный крик нянечки и, кажется, даже уловила ворчание о «неугомонной девчонке». Но об этом я подумаю в другой раз, а сейчас, когда до выпускного оставалось так мало времени, я решила, что могу позволить себе провести больше времени с Кацу. Подгоняемая криками, я резво добежала до выхода. Для удобства я подхватила в одну руку подол платья, почти открывая бедра при беге. Нянечку бы хватил инфаркт, увидев она это зрелище, честное слово. Но если мне повезет, она этого не увидит. Свернув на перекрестке, я ринулась вниз по улице.

***

Когда я добралась до особняка, в котором жила семья Мори, на улице уже начинало темнеть. Впрочем, это было мне лишь на руку. Обычно на тренировки с Каем я всегда выбиралась ночью, 2–3 раза в месяц, и еще ни разу не попалась. Не скажу, что обошлось совсем без происшествий и экстрима, но, не пойман — не вор, верно? А теперь даже если меня поймают, толку им с этого? Наказать уже не смогут, они тщательно берегут девушек перед церемонией. Даже к Зведочке, моей лошади, меня не пускают. Не знаю, какую связь имеет отсутствие синяков на наших тельцах с Принятием, но пользоваться этим не брезгую.

Окна в доме Мори горели лишь на первом этаже. В последний уикенд месяца его родители отсутствовали, совершая рейд по своим больницам. И мы использовали это время с толком.

Кацу я нашла на лавочке под яблоней, во внутреннем дворе. Их семья засадила весь двор яблоневыми деревьями, утверждая, что они наиболее походят своими цветками на цветение японской вишни — сакуры.

Присмотревшись, я заметила, что вместо обычного кейкоги (Именно этим странным словом Кацу называет свой костюм для тренировок, а по мне он выглядит как пижама!), на Кацу была странная одежда.