Каждый парень уверял, что знаком с девушкой, у которой есть друг, и этот друг знаком с медсестрой, работающей в больнице Тамворта. Та принимала детей у суданских девочек, которым было всего двенадцать-тринадцать лет. Она рассказывала, что суданским женщинам нужно разрезать и зашивать живот, потому что они не могут рожать, как все женщины.

Благодаря Интернету узнали, что лагеря в Кении, где жили суданцы раньше, до приезда в Австралию, были оборудованы телевизорами. И суданцы писали в местные газеты: почему австралийское правительство не обеспечивает их телевизорами и медленно осуществляет обещанное — медицинское обслуживание и обучение английскому языку.

Когда я был в Тамворте на выходных, один из школьных директоров пожаловался, что страдают австралийские дети: суданцы не могут читать и писать и нуждаются в большем внимании, чтобы усвоить материал.

Я не могу сказать, что у меня сразу сложилось впечатление о суданцах. Я заметил, что они не собирались жить мирно друг с другом. Полагаю, они приехали с одной территории и сейчас оказались в одной лодке. Казалось бы, они должны были помогать друг другу, поддерживать соотечественников. Но на самом деле суданцы продолжали воевать, хотя в это трудно было поверить. Парень в пивной рассказал мне:

— Они из разных племен. Они воюют друг с другом уже семьсот лет и даже не знают почему.

Он объяснил, что «плохие» (он называл их «мачете») преодолели все преграды и осели в Австралии. Он имел в виду тех, кто грабил, убивал и насиловал во время африканских войн. «Плохие» решили выбраться из страны как беженцы и стали посылать добровольцев обживать новые места. Я заметил, что они выбрали не ту страну. Мы не жители Руанды.

Были и другие точки зрения. Там же, в пивной, я встретил владельца мясных цехов. Он был заинтересован в том, чтобы привлечь суданцев на работу, и, если беженцев будет больше (а ходили слухи, что должны приехать еще тысяча шестьсот человек), он сможет всех устроить на работу. Вакансий у него было много, особенно в цехах, где забивали животных. Он считал, что суданцы не так чувствительны и готовы выполнять любую работу.

Помню свое пятое посещение Фэт в Тамворте, когда я вдруг осознал, что дочь и суданцы могут общаться не только как соседи. Я и не предполагал, что буду настолько шокирован, когда, заглянув в квартиру Фэт и сказав: «Привет, это папа», краем глаза заметил молодого парня-суданца, длинного, как лестница, выходящего из кухни Фэт и перепрыгивающего через забор.

Я спросил Фэт:

— Кто это?

— Это Малок.

— Кто такой Малок?

— Он — Малок.

Фэт всегда вела себя так: от нее очень трудно было добиться объяснений.

С другой стороны, я не вчера родился. Было ясно, что парень не хотел, чтобы его видели, и поэтому перепрыгнул через забор. Я спросил:

— Это твой друг, Фэт?

Она ответила:

— Это Малок.

Она всегда разговаривала как ребенок.

— Он выглядит очень молодо.

— Он не знает, сколько ему лет.

Я видел, что ей неловко обманывать: кто не знает своего возраста?

Я сказал ей:

— Все хорошо, Фэт, только я не понял, почему он убежал?

— Он — Малок.

Подумал ли я, что у них возникли отношения или он просто крутится возле моей дочери, потому что она необычная, полная? Нет. Я полагал, что Фэт постоянно ходила полусонная, а Малок — еще ребенок, большой ребенок, с трудом складывающий английские слова в предложения.

Я убеждал себя в том, что он приходит днем, чтобы взглянуть на Фэт, на ее ноги, потому что до этого он видел женщин, одетых в длинные закрытые платья. Может, он заинтересовался ее белым женским бельем?

Конечно, я и не думал, что между ними может быть что-то серьезное и Малок нарушит все наши планы. Я стараюсь быть честным до конца. Понимаю, что в том, что случилось, нет вины Малока. Он подросток, ребенок, в крови у которого играет тестостерон. Он не знает, как справиться с этим, а женщины в его семье живут по своим правилам.

Однажды, когда я был у Фэт и пытался закрепить фен на стене, над стиральной машиной, мне понадобилась помощь. Я постучал к соседям, и парень-африканец открыл мне дверь. Он был на две головы выше меня. Я пробормотал, что мне нужно, он улыбнулся, кивнул головой и помог мне закрепить фен. Затем мы решили выпить по бокалу холодного пива.

Мы стояли перед домом и разговаривали. И тут я увидел Малока, он направлялся к садовой дорожке, ведущей к дому Фэт, но, заметив меня, свернул с тропинки. Парень, который помогал мне, указал на него своим длинным крючковатым пальцем, покачал головой и сказал:

— Нехорошо, нехорошо.

Не надо владеть суахили, чтобы понять, что он имел в виду. Парень продолжил:

— Держи свою девочку подальше от него, он — плохие новости.

Через шесть месяцев работник департамента позвонила мне и сказала, что у нее есть для меня новости.

Я спросил:

— Какие именно новости?

Она сказала со вздохом:

— Мистер Атлей, Донна-Фей беременна.

Ваша честь, нужно ли говорить, что я был просто раздавлен? И, учитывая происшедшее с Сэтом, напуган.