Волны «Радио Джаз» разлились по салону автомобиля, и я поехал вперед, навстречу делам, проблемам и сомнениям. Снова стало немного не по себе оттого, что я как будто бросаю всех своих клиентов, собиравшихся годами. Что за тип этот Говоров, почему желание помочь ему настолько велико, что я готов играть в его игру, не зная правил? Деньги? Нет, не деньги, здесь что-то другое. Не настолько я охоч до денег, чтобы поступаться жизненными принципами. Хотя, с другой стороны, ничем я особенно и не поступаюсь, за два месяца не перечеркнуть десятилетнюю карьеру. Ладно, время покажет. Надеюсь, я всегда смогу быть полезен обществу в своем профессиональном качестве. А пока неплохо бы попить горячего крепкого кофейку и затянуться сигаретой. Это позволит вернуть равнодушное выражение лица, за которым скрывается холодный рассудок. И чтобы никакой совести.

Подъезжая к офису, я заметил, как охранники гостиницы изо всех сил спешат отодвинуть столбики для Валерия Геннадьевича, паркующегося на огромном джипе у входа.

Начальство – это святое. Я тоже припарковал своего железного коня на спецстоянке, через два автомобиля от Валерия Геннадьевича, и направился ко входу.

– Здорово, адвокатура, – радостно обратился ко мне Валерий Геннадьевич, задержавшийся у входа.

– Здорово, агентура, – ответил я. – Приехали владения осмотреть? Так тут все по-прежнему, власть пока не изменилась, так что беспокоиться не о чем.

– А я и не беспокоюсь. Не та должность, – авторитетно пробасил Валерий Геннадьевич, не обидевшись на мою шутку.

Он обладал очень низким голосом, который гармонировал с его внешностью, представляющей собой двухметровый двухсоткилограммовый шкаф с бычьей шеей и посаженной на нее квадратной головой.

– Валерий Геннадьевич, мне тут клиент подарил роскошный дагестанский коньяк, пятнадцатилетней выдержки. Зная ваш безупречный вкус в этом деле, не могу себе позволить, чтобы вы его не попробовали, так что милости просим.

– О, благодарю за приглашение, непременно им воспользуюсь. А может, сегодня? Ты на встречу приехал или как?

– Да, у меня встреча через час, но, думаю, часам к пяти освобожусь. Спускайтесь, бокалы уже приготовлены, – пригласил я ВГ (для краткости я так называл Валерия Геннадьевича).

– Ладно, часов в пять зайду, у меня здесь тоже небольшая встреча, а потом я свободен, жди на дегустацию.

На этой милой ноте мы разошлись каждый в свою сторону. Я направился к своему офису, выйдя из лифта на втором этаже. Валерий Геннадьевич же поехал вверх, где на пятом этаже располагался его офис, занимающий помещение, как минимум раз в десять превышающее по площади мой скромный угол.

«Язык мой – враг мой», – вспомнил я пословицу. И дернуло меня пригласить его именно сегодня, в такой тяжелый день. А может, наоборот, хорошо, после встречи с Говоровым грех не выпить.

Катерина, как всегда, была в офисе и, как всегда, отлично выглядела. Настроение офиса напрямую зависело от Кати, от выражения ее лица в ту или иную минуту. Ни дорогая мебель, ни телефон, ни факс, ни прочая ерунда не могли наполнить такой радостью рабочий кабинет, как искрящаяся жизнерадостная улыбка Катерины. Если у Кати было хорошее настроение, то офис сиял вместе с ней, если ей было плохо, он был так же угрюм и молчалив.

– Катюш, отлично выглядишь, прямо светишься от счастья.

– Спасибо, Виталий Владимирович, просто у меня сегодня очень хорошее настроение, да еще и годовщина свадьбы. Муж с утра подарил потрясающий букет желтых роз, мы с ним десять лет вместе. Вечером идем в ресторан, а потом хотим покататься на теплоходе по Москва-реке, по-моему, это так романтично.

– Романтично и здорово, рад за вас, поздравляю, так держать. Можешь сегодня уйти пораньше, чтобы к ресторану выглядеть еще ослепительнее.

– Ой, спасибо, я как раз хотела вас об этом попросить.

– Катюш, минут через сорок придет Говоров, встреть его, и можешь быть свободна.

Я зашел к себе в кабинет и закрыл дверь.

В кармане завибрировал мобильный. Звонил Мишка.

– Виталь, пробил я твоего Говорова. Вполне добропорядочный гражданин. Ничего криминального за ним нет, не судим, не привлекался, на учетах в психо– и наркодиспансерах не состоит. Пятьдесят второго года рождения, вдовец, довольно известный человек в своих кругах.

– А что за круги? – поинтересовался я.

– Благотворительность, – ответил Мишка. – По моим данным, он является директором благотворительного фонда. Довольно крупный фонд, один из немногих, занимающийся не отмыванием денег, а действительно помогающий больным и сиротам. У фонда очень хорошая репутация, он не такой известный, как фонд Кобзона или Хаматовой, но по отзывам не сильно им уступает.

– Ясно, Миш. Спасибо огромное, выручил, очень ценная информация, – поблагодарил я Мишку.

– Да не вопрос, звони, если что. Ну, бывай, старичок, увидимся.