— А може, это твои гриди были,— осклабился Федор, садясь на лавку.

— Твои, Федор Ростиславич, твои. Ты там, почитай, год сидел, мизинные всех твоих отроков в лицо знали.

— Ну, мизинные мало ли чего не нагородят. Токо слушай чернь-то.

— Нет, ты гляди,— опять вскочил возмущенный Данила,— Кто ж ты после этого, Федор? Ты ж самая настоящая змеюка подколодная.

— Князь Данила! — крикнул Андрей, стукнув ладонями по подлокотникам.

— Что Данила, что Данила? Я вот ему дам в рыло, вот и узнает князя Данилу.

— Ты не смеешь бесчестить князя! — кричал Андрей.

Но московский князь уже сорвался с цепи:

— Какой он, к черту, князь? Он грязь!

– Ну, знаешь...— поднялся с лавки Федор, ободренный явным заступничество великого князя.— Такого сраму не прощают.— И цапнулся за голенище, намереваясь явно припугнуть москвича.

Однако у Данилы засапожник быстрей блеснул в руке, что явилось неожиданностью для Федора. И он тут же закричал:

— Видал, Андрей Александрович, он на съезд оружным пришел.

Однако великий князь не стал оговаривать за это брата, так как понял, что и у Федора за голенищем не сучок припрятан, просто он его достать не успел.

— Будет вам, петухи!

Столь бурное и горячее начало съезда не сулило хорошего продолжения. Неврюй не вмешивался в споры, понимая, что здесь правого все равно не найти. Обид у всех накопилось столько, что дай Бог, чтоб до крови не дошло.

В первый день Бог миловал, до драки не дошло, хотя и не раз назревало. Отпуская братию, великий князь наказал:

— Завтра с утра продолжим. Князь Иван, задержись на часок.

Когда все ушли, князь Андрей поднялся со стольца, подошел к Ивану, сел рядом на лавку.

— Ну как управляешься, племяш?

— Спасибо, дядя. Хорошо.

— Тебе, Иван, надо после съезда в Орду ехать.

— Зачем?

— Как зачем? Пред очи царя явиться, ярлык на княжение получить. Ныне ты без ярлыка, тебя кто хошь согнать может. А отвезешь Тохте выход... Надеюсь, ты собрал что-то?

— Собрал, но не все.

– Ну, скоко есть, вези. Поклонись. Да лучше с женой езжай. Тохта любит, когда с женами приезжают, он тогда более доверия являет князю.

— Хорошо, Андрей Александрович, я поеду.

За воротами князья Данила и Михаил ждали Ивана, держа его коня. Он сел в седло. Поехали шагом на свое подворье.

— Ну чего он там? — спросил князь Данила.

— В Орду шлет выход везти и ярлык получить.

— Ну туда, конечно, надо съездить.

— Дядя Данила, Михаил Ярославич, прошу вас, присмотрите за моим уделом, пока меня не будет.

— Присмотрим. Ты оставь наместника кого из бояр. И накажи, чуть что, чтоб ко мне гонца поспешного слал. Мы присмотрим, Ваня, не бойся. Ты токо там не вздумай Тохте на Андрея жалиться, он потатчик его. Андрей-то в молодости там почти два года прожил, видно, и сдружился тогда с ним, еще с ханичем.

На следующий день съезд резко разделился. И хотя в самом начале Неврюй велел более говорить о всей земле Русской, о желаемом пополнении выхода и особенно хлеба, князья сразу же скатились к обоюдным попрекам.

С одной стороны за спиной великого князя встали князь

| Федор Ярославский и Константин Ростовский, с другой сто роны — князь Данила с Михаилом Тверским и Иваном Переяславским.

I Поскольку княжества не имели четких границ, то при сборе дани невольно или с умыслом сосед залезал в чужой удел и собирал дань с деревень, ему не принадлежащих. В самый разгар препирательств Константин Борисович вспомнил и про Кашинский удел:

— Мой брат Дмитрий, Царствие ему Небесное, подарил князю Михаилу землю, ему не принадлежащую.

— Как не принадлежащую?

— А ты глянь на грамоты метевые — к кому ближе Кашин, к Ростову али к Угличу? К Угличу. Стало быть, это угличская земля.

— Ты что, князь Константин, с коня свалился? — спросил Данила Александрович.— Ростов издревле держал Кашин под своей властью. И князь Дмитрий выделил его в приданое своей дочери Анне, ныне княгине тверской.

— Ну где ж справедливость? От Углича до Кашина можно в день доехать, а от Твери в три дни не доскачешь.

— Это ты у наших пращуров попытай, как это они делили, тебя не спросив. И кстати, ты ж ныне в Ростове сидишь, чего ж за Углич хлопочешь?