Сборник рассказов
Алина Чинючина
Сборник «Сказки для психов»
Жила-была Лялечка…
Ленку Ивашову все в нашей компании звали Лялечкой. Или Лялькой, если сильно сердились; но долго сердиться на нее было невозможно. И никакое другое имя не подходило ей – ни в 15 лет, ни в 25, ни в «сильно за тридцать», Лялечка всегда производила впечатление вечной барышни – юной, восторженной и романтичной.
Да и внешний вид Лялечки соответствовал внутреннему состоянию. Всегда в длинных, развевающихся юбках, на шее – платок или цветной шарфик; коса, уложенная на затылке, и челка на лбу, над вечно горящими восторгом глазами; то и дело цитирует кого-то из поэтов Серебряного века – ими Лялечка увлекалась со школы. Вот только в институт она поступила не на филфак, в чем ничуть тогда не сомневались ни друзья, ни учительница литературы, а почему-то на экономиста. Впрочем, вопрос «почему?» не стоял – на эту сугубо земную специальность Лялечку «устроила» мама, всю жизнь проработавшая старшим экономистом и считающая, что твердый кусок хлеба дочери эта профессия обеспечит, а литература – для души, не от мира сего и вообще от лукавого. Спорить Лялечка не умела, и мир обогатился еще одним рядовым бухгалтером, устроенным на завод «по знакомству», недотепистым и рассеянным настолько, что от выговоров ее не спасало ни влияние мамы, ни слезы и обещания исправиться. До увольнения, правда, дело пока не дошло – видимо, благодаря все той же маме.
Кто знает, сожалела ли сама Лялечка о своем выборе – нам, по крайней мере, она не жаловалась. Впрочем, вряд ли ее так уж сильно это занимало; интересы Лялечки лежали далеко от скучных цифр, зарплаты, налогов и основных фондов. Порой казалось, что она вообще не понимала, в каком веке и в каком мире живет; бесконечные восторженные цитаты поэтов, романтичные юбки с оборками, веер в летнюю жару дополняли ее образ феечки, по ошибке залетевшей на грешную землю.
Сколько раз нам приходилось вытаскивать Лялечку едва ли не из-под колес пролетающих мимо машин. Переходя с ней вместе дорогу, следовало крепко держать ее за рукав, капюшон или развевающийся по ветру платок и пристально следить за светофорами – сама она на такую мелочь, как оживленная улица, внимания не обращала. Готовить Лялечка не умела и не любила; Бог весть, может, и потому к своим тридцати четырем так и не вышла замуж. Нет, какие-то мужчины у нее были, конечно. Но вся беда в том, что и голубые глаза, и роскошные русые волосы, и во всех отношениях достойная фигура начисто перечеркивались ее недотепистостью и восторженностью. Мужчины были не против романа с женщиной, которая вечно ахает, восхищается, все теряет, забывает время и место встречи и то и дело цитирует Ахматову, но жить с ней рядом никто не хотел.
И ведь не сказать, что была Лялечка уж вовсе безрукая или неуклюжая. Она вязала потрясающей красоты салфетки, шали и палантины, вся наша компания обеспечивалась ими с завидной регулярностью. Она умела вышивать и лепить из глины. Но… но. Придумывая новые схемы для салфеток, Лялечка могла запросто сесть не в тот трамвай. Зачитавшись очередным сборником стихов, проезжала нужную ей остановку. Ее постоянно обсчитывали в магазинах; Лялечка плакала втихомолку, но попытки «качать права» не заканчивались успехом. Если что-то могло испортиться, сломаться, упасть или не решиться, это падало, ломалось и откладывалось именно так и именно у нее. Что уж говорить о работе…
Цитаты из Бунина или Бальмонта в ответ на «Лена, где папка с актами приемки-передачи?» невероятно злили коллег в бухгалтерии; за двенадцать лет работы Лялечка прочно заслужила репутацию не самую лучшую, а премии получала только по большим праздникам. Да и мудрено было иначе – большинство вопросов, которыми она занималась, то и дело оказывались нерешенными, откладывались по неведомым или нелепым причинам, бумаги ее терялись и находились в самых неожиданных местах, на них проливали чай или засовывали «не в ту папку», а перед сдачей годового отчета весь отдел пил валерьянку. Кажется, только авторитет мамы, работающей в том же заводоуправлении, только в другом отделе, спасала непутевого бухгалтера от увольнения. Лялечка поплакивала втихомолку и продолжала смешить коллег нелепостями.
Отец Лялечки умер несколько лет назад, жила она с мамой и всегда обеспечена была горячей едой и свежими блузками. Мы, разрывающиеся между трамваями, кухней, детскими болезнями и утренниками, стиркой и уборкой, завидовали ей… и жалели иногда. А иногда брало зло: вечная девочка, вечная феечка… даст же кому-то Господь возможность жить так, как ей хочется! И, наверное, сильно она Богу приглянулась, раз, несмотря на свою фантастическую рассеянность, до сих пор оставалась жива, цела и благополучна. Видно, на нее у Высших сил были какие-то свои, особенные планы.
Но иногда и у Господа кончается терпение. По крайней мере, в это сентябрьское утро – точно кончилось.
С утра Лялечка проспала – был понедельник, накануне она вернулась с презентации поэтического сборника какого-то местного графомана очень поздно и забыла завести будильник. Спасибо маме, растолкала. Потом пролила кофе на только что выглаженную мамой любимую голубую блузку, пришлось искать в шкафу другую, в горошек, а к коричневой юбке она не очень… и гладить ее - с риском опоздать. Потом куда-то подевались шпильки, потом остался дома зонт и проездной на автобус… короче говоря, вылетела Лялечка из квартиры на полчаса позже, чем собиралась, встрепанная, всполошенная, теряя на ходу ключи и сумочку. И мчалась к остановке так, будто гнались за ней вся армия ангелов небесных с грозным воплем: «Ляля! Опоздаешь!»
Как назло, ночью резко похолодало – сентябрь, лето кончилось. Небо серой хмарью висело над деревьями, цеплялось за провода, прохожие торопились, упрятав носы в шарфы и воротники. Лялечка поежилась в своем легком плаще и подумала, что, наверное, зря не надела теплый свитер. Вот если успеет довязать новый кардиган… кстати, делать или не делать все-таки у ворота коричневую полоску? Или заменить ее высоким воротником? Пронзительный гудок мимоезжей иномарки заставил ее отпрянуть; водитель за стеклом возмущенно покрутил у виска пальцем. Ой, только бы не опоздать, она же отчет обещала отдать начальнице прямо с утра!
Подойдя к остановке, Лялечка выдохнула, посмотрела на часы, убедилась, что даже если транспорт подойдет вот прямо сейчас, к началу рабочего дня она опоздает. Как назло, ветер сдувает с ног, а нужный автобус потерялся где-то в туманной дали автопарка. И какой холодный ветер! Лялечка ежилась, пряча голову в поднятый воротник, и смотрела по сторонам.
Она ждала автобус минут двадцать, нервничала, притопывая каблучками по заплеванному асфальту, вздыхала, поминутно глядя на экран телефона, а когда окончательно замерзла, решила идти навстречу судьбе, то есть на остановку трамвая, откуда можно было хоть и с пересадкой, дольше, но все-таки добраться до любимой работы. Тем более, остановка совсем рядом, всего-то пройти пару домов и свернуть направо.