Скрипнуло промёрзшее дерево – дверь этой зимой слегка перекосило, и она тёрлась о дощатый пол – и на крыльцо выскочила Анасташа. Раздетая, только в меховой телогрейке поверх домашней рубахи, да большом цветастом платке, покрывающем плечи.

– И где ты пропадаешь, дочка? Неужто тренировалась так рано? Я-то с рассветом приехала, а тебя уж нету. Печь нетоплена, дома холод собачий! Ты, вообще, ночевала? – на Киру обрушился водопад слов. – Ой! А мы-то страху натерпелись! Волки выть как взялись, да на дорогу вышли! Кобыла захрапела, понеслась что есть мочи, а Устин ещё и погоняет. Сани – стрелой, серые – следом. Я сижу ни жива ни мертва и про Стаю и мысли допустить боюсь. Тут волки поравнялись, и мы с Устином уж было решили, что и конец пришёл. А один вдруг морду-то ко мне сунул, ну я его по носу-то и огрела со страху. А тот рыкнул, но отстал, а с ним и остальные. Чудеса да и только!

– Мама, теперь Стаю можно не бояться.

– Как это не бояться?! – Анасташа вдруг осеклась и сощурилась от режущего глаза белого снега, пытаясь разглядеть мощную фигуру рядом с дочерью. – А кто это с тобой? Никак Защитник?

– Это Защитник Крэг, мама. И Нааррон.

Адепт вышел вперёд.

Анасташа застыла на полушаге, поднесла ко рту руки. Громкий всхлип будто ножом резанул воздух, и Кира услышала, как шумно сглотнул брат.

– Сыночек! Сынок! – мать бросилась навстречу, и платок скользнул на снег.

Нааррон, сбросив оцепенение, кинулся к ней, подхватил на руки, крепко обнимая.

– Мама! – голос прозвучал хрипло, он поднял голову к небу, но из глаз всё равно покатились слезы. Адепт стыдливо утёрся рукой, но на их месте тут же выступили новые.

Кира замялась, почувствовав неловкость, и непроизвольно покосилась на Крэга, о чём тут же и пожалела, встретившись с задумчивым взглядом. Она чувствовала ответственность за произошедшее у Паситы, и боялась, что его отношение теперь переменится. Она боялась, что едва обрела что-то светлое, как уже потеряла. Защитник, улыбнувшись, приобнял её за плечи.

– Ну вот, вроде ничего не случилось, – он шутливо выдохнул. – Больше никаких видений, слюны, да и идиотом я себя не чувствую. – заметив, как переменилось выражение лица Киры, Крэг поспешно добавил, прижимая её крепче, не давая отстраниться: – Прости. Я просто пошутил.

– Идёмте в дом!

Анасташа, не выпуская руки Нааррона, первой направилась в избу, по пути подхватив упавший платок. От её зорких глаз не укрылась маленькая сценка между дочерью и Защитником, и женщина улыбнулась, вздохнув с облегчением. В её сердце воцарилась надежда, что этот симпатичный и сильный мужчина поможет избавить Киру от излишнего внимания Паситы. Мать переживала за дочь, боясь, что та несмотря ни на что, привяжется к Пасите, который мог вскружить голову кому угодно, стоило ему только захотеть. Кира ведь такая наивная, разглядит чего нет и будет потом маяться. Крэг же сразу пришёлся по сердцу, да и не стал бы сын дружить с недостойным человеком, Анасташа в этом не сомневалась.

2.

В горнице вкусно пахло блинами, в печи томился чугунок с остатками похлёбки. Без счёта было выпито кружек молока и травяного отвара. Анасташа все сетовала, бросая выразительные взгляды на Киру, что пироги будут только к вечеру – кое-кто не удосужился поставить заранее опару. Сыто откинувшись на лавке, парни наперебой благодарили хозяек за жарко натопленную баню и вкусный обед.

– Мама, сможешь ли ты меня простить? Я давно должен был тебя навестить, мне так стыдно! – Нааррон скривился, будто от зубной боли.

– Ничего, сынок, ничего, – Анасташа присела рядом, гладя его по плечу.

– Оставим их, – тихо шепнула Крэгу Кира и взяла за руку, увлекая на улицу. Защитник попутно прихватил с вешалки куртки и шапку.

– Стой! Куда разогналась? – придержал он охотницу в сенях. – Надевай!

Крэг, помогая надеть куртку, развернул Киру к себе лицом и принялся бороться с застёжками.

– Эй! Я и сама справлюсь, не маленькая.

– Позволь мне эту малость, пожалуйста, – голос Защитника внезапно стал хриплым. – Я думал умру, когда тин Хорвейг её с тебя снимал. Можно, я хотя бы надену? – Кира судорожно сглотнула, а Защитник продолжил: – Этот сон… В нём есть хоть частичка правды?

Очень хотелось ответить «нет» и рассмеяться, но в глазах мужчины не было и тени улыбки, только затаённая надежда. Кира молча опустила руки, чувствуя, как непривычно сладко сжимается сердце. Крэг тем временем покончил с застёжками и, шутя, нахлобучил ей на голову меховую шапку. Голубые и золотистые глаза встретились. Защитник глубоко вздохнул и осторожно выпростал косы на грудь. Кира, не думая, что творит, шагнула ближе и приподнялась на цыпочки, обвивая руками его шею. Защитник заключил её в объятья, с жадностью умирающего от жажды завладевая губами.

Под страхом быть застигнутыми Кире пришлось прервать, самый безумный и сладкий поцелуй в своей жизни. А ну как мама забеспокоится и выглянет в сени? Вот будет стыдно! Щёки пылали от смущения, голова слегка кружилась, когда она, пряча лицо, первой выскочила на улицу. Мороз немного привёл в чувство, и охотница отважилась повернуться к Защитнику.

– Пойдём, погуляем? – предложила она как ни в чём не бывало. – Я покажу тебе деревню.

Крэг надел ей на голову, оброненную во время поцелуя, шапку.