— Еще кость? — спросил Даймонд. — Вытаскивайте скорее!

Даккетт смерил его возмущенным взглядом:

— Если не возражаете, инспектор, мы будем действовать по инструкции, оставляя находки на месте их обнаружения.

Довольно скоро очертания предмета стали узнаваемыми.

— Так и есть: кость, — подытожил Даймонд.

— Большая берцовая, — уточнила Ингеборг.

Теперь в ход пошли не лопаты, а кисти. Раскоп то и дело фотографировали.

— Который час? — наконец спросил Даккетт.

— Половина четвертого, — ответил Даймонд.

— Да ну? Ничего себе. Все, перерыв.

Полицейским осталось лишь наблюдать, как эксперты садятся, достают термосы и разворачивают газеты.

— С такими темпами нам здесь торчать всю ночь, — заметил Даймонд, обращаясь к Холлиуэллу.

— Слышу, слышу, — закивал Даккетт, отвлекаясь от кроссворда. — Не волнуйтесь, в пять у нас заканчивается рабочий день. Не забудьте оставить на ночь охрану.

— Он вас нарочно заводит, — вмешался Холлиуэлл.

— А по-моему, он серьезно, — возразила Ингеборг.

Даккетт еще не высказался:

— Теперь, когда мы нашли останки, надо установить палатку, чтобы защитить раскоп.

— Мы с коллегами справимся.

— Это специфическая работа.

— Какая? Поставить палатку? Не смешите.

— Это вам не скаутская палатка. Ее установка требует соответствующей квалификации.

Перерыв завершился в четыре. Ингеборг позвонила в полицию с просьбой прислать охранника на ночь.

— Я рассчитывал к этому времени уже кое-что узнать, — заметил Даймонд, расхаживая взад-вперед по вытоптанной поляне. — А выяснил только одно: что у меня подскочило давление.

Еще через двадцать минут из раскопа послышался странный звук: Даккетт пощелкал пальцами.

Ингеборг подсказала:

— Кажется, это он спрашивает вас.

— А по-моему, на что-то напрашивается, — пробормотал Даймонд, но подошел ближе.

Часть скелета уже обнажилась, и стало ясно, что умерший лежал на боку в позе эмбриона.

— Вы спрашивали про череп, — проговорил Даккетт. — Его нет. Похоже, это труп без головы.

Вечером Питер Даймонд ужинал в пабе «Зеленый плющ» с Паломой Кин, женщиной, с которой он сблизился шесть лет назад, после того как умерла его жена. Палома с пониманием относилась к причудам Питера и его резковатым манерам. Он очень ценил это, чувствуя в ней родственную душу.

Сидя перед пинтой хорошего пива в ожидании заказанного бифштекса, Даймонд живописал Паломе неприятности минувшего дня.

— По крайней мере не пришлось торчать в офисе, — заметила Палома, дослушав его. — Люблю Лансдаун. Там история повсюду, куда ни глянь.

— Ты имеешь в виду поселения железного века? Меня сегодня просветила Ингеборг, она в культуре разбирается.

— А про башню Бекфорда она упомянула?

Даймонд часто проезжал мимо этой неуклюжей, с его точки зрения, постройки. Но сегодня он впервые обратил внимание на то, как красиво освещена солнцем беседка-фонарь на верху башни.

— Чудаком он был, этот Уилльям Бекфорд, верно?

— Сказочно богатым чудаком, — поправила Палома. — Я читала о нем, когда делала эскизы костюмов для документального фильма о нем. — Палома собрала огромное количество архивных материалов по истории костюма и давала консультации кино- и телекомпаниям. Увлекшись, Палома принялась рассказывать о том, каким эксцентричным был Бекфорд. Например, он распорядился проложить пешеходную дорожку длиной в милю от своего дома в Лансдаун-Кресент до башни и каждый день прогуливался туда и обратно в сопровождении карлика-слуги и четырех собак. — Я дам тебе почитать эту книгу.

— Спасибо, — поблагодарил Даймонд, хотя заранее знал, что вряд ли удосужится пролистать ее.

Принесли еду, и некоторое время оба молчали.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросила Палома. — Снова будешь смотреть, как другие роются в земле?

— Может быть.

— Ты же сказал, что вы нашли труп без головы. Значит, это убийство?

— Или гибель в бою. Мое предположение, что ему снесло голову пушечным ядром. В общем, это дело для археологов, а не для нас с ребятами.

— Кстати, есть одна идея, — оживилась Палома. — Эти разговоры о Лансдауне напомнили мне, что кое-кто из клиентов обещал мне бесплатные билеты на ипподром.

— Это он клеился к тебе.

— Не «он», а «она». Подружка одного рок-певца, и у нее годовой пропуск на двоих в зону для почетных гостей.

— Думаешь, меня можно выдать за рок-певца?

Палома рассмеялась:

— Да, будет трудно! Но мы ни за кого не будем себя выдавать. Хочешь, я узнаю, когда очередные скачки?

— А почему бы и нет? — улыбнулся Даймонд, подозревая, что это еще не скоро.