Серая вернулась расстроенной и озадаченной, но спокойной. Сообщила, что вокруг никаких признаков животных, удобный тоннель только один, но это скорее не тоннель, а коридор — факелы на стенах, мощённый камнями пол. Судя по нетронутой пыли, им давно не пользовались, но всё равно странно, что здесь есть такие помещения.

Я вспомнил историю Скита. Конечно же, я не поверил большей части этих россказней, но не потому, что я ему не доверял. Просто… это же Лабиринт. Да, может быть, он действительно встретил девушку по имени Синий, и совершенно не исключено, что они были вместе. В конце концов, откуда-то он узнал про неё?

А вот историю с кем-то… внизу, с главным смотрителем этого мавзолея для бедных — скорее всего, внушили многочисленные галлюциногены, коими Лабиринт был полон. Синий… просто спилась, ясно? Потеряла свой моральный облик. Логично, что никакой пользы, никакого смысла в её существовании больше не было. Конечно, Скиту я это говорить не стал — всё-таки об умерших плохо говорить не принято, тем более близким, а они, судя по всему, были близки. Хотя, глядя на то, как он сейчас ухаживает за замужней дамой, я уже не был так уверен. Бард, разбойник, ловелас — вот и вся картина. Пользу человечеству сам он вряд ли принесёт — а вот его песни и феноменальная память на стихи были достойны внимания.

Можно было остановиться… или нет? Я взглянул на Серую — всё-таки это её группа, и оспаривать её первенство бессмысленно… и просто незачем. Да, я занимал неплохие посты на Марсе, но здесь всё-таки не Марс; Марс к такому даже не готовит. А она — женщина, она заведомо сильнее меня, в том числе стратегически.

Серая поймала мой взгляд и сама, в свою очередь, оглядела своих клиентов. Большинство занимались своими делами, но девушка с косым разрезом глаз испуганно смотрела на потолок, из которого водопадом лилась вода.

— Аня, что ты слышишь? — требовательно спросила Серая.

— Аня инфицирована? — тихо спросил я у самого щуплого мужичка, который был рядом со мной.

— Да, летучие мыши. Слух, — спокойно ответил он.

Кажется, он не такое ничтожество, как я предполагал: большинство людей катастрофически боятся инфицированных. Я и сам предпочитал не спать с ними на одной точке, если этого можно было избежать. Мало ли…

Анин подбородок задрожал.

— Копают землю.

— А кроме? — Серая нахмурилась.

— Ничего, — Аня пожала плечами. — Как будто здесь никого нет, есть только там, — она кивнула на потолок и поежилась.

Да уж, нам нельзя было здесь оставаться. День с самого утра явно не задался, и судя по всему, то ли ещё будет. А пока нужно было срочно двигаться дальше.

Серая, 5 сентября 3340 года

Мы шли по странному каменному полу, внимательно глядя по сторонам. Коридор был довольно широкий, но все шли преимущественно парочками, замыкали Зарина с Леей. Многие тихо переговаривались; шли мы не быстро, но споро: неизвестно, сколько нам предстоит идти, пока пауки не догонят, — или пока мы не найдем выход наверх.

Здесь было намного холоднее, чем наверху. По счастью, у всех были с собой пончо или накидки, но руки всё равно мёрзли, и я кутала их в специальную муфточку, пришитую к накидке.

Анкин шел рядом. Он больше не заглядывал виновато мне в глаза, что, внезапно, сделало мою жизнь намного приятнее. Он просто шел — верный друг, молчаливая поддержка, хоть что-то постоянное в этом меняющемся Мире. Я говорю про Лабиринт, конечно, хотя и мир вне Лабиринта понятным и, что важнее, постоянным назвать было никак нельзя. Последнее время на обычных жителей сыпались указы за указом, и создание Курорта было лишь одним из них. Да, самым масштабным и основным… но не единственным. Появились ограничения на медицинскую помощь для совершеннолетних, чья потенциальная польза была низка; и, говоря о медицинской помощи, я имела в виду не только хирургию, а всю медицинскую помощь. Даже банальный аппендицит — болезнь, существующую кучу лет, но не побеждённую. В общем, Совет закручивал гайки.

Высших не трогали. И это было обидно. Да, они доказали свою полезность для общества… Но часто от таких «доказательств» после повышения не оставалось и следа. Разжалования из «Высших» не было.

Мне не грозило повышение в Высшие. Кто я? Один из проводников, который, к тому же, в последнее время не особо любит свою работу. У меня не так много связей, а мои родители — всего лишь фермеры, к тому же далеко не лучшие. Просто обычные люди со своими проблемами.

Но, всё-таки, мои родители сделали для этого мира намного больше, чем сотни псевдоталантливых литераторов и бардов, ньюпоствестмодернистов и нацистов-генетиков. Пока те старались привить окружающим свои мнения о том, как надо жить (и как перевернутый стул может убедить окружающих в том, что война — это плохо?), мои родители, как и сотни других фермеров, их кормили.

Мои размышления прервал хор. Он доносился из-за стены, но я даже не разбирала язык, на котором пели.

— Что это? — прошептала я. Вы слышите?

Они пожали плечами. Вдруг Эрик странно дернулся и кивнул.

— Хор.

— Да, хор. На каком языке он поет?

— На латинском.

Я знала латинский. Это точно был не он.

— Ты знаешь латинский?

— Да. Они поют «да будет славен путник, вперед идущий», а дальше… Дальше не совсем понятно.

— Я тоже слышу, — сказал Крей. — Это греческий. Про… — он покраснел, но добавил, — про грехи отцов.