На изломе Вечности
Торин Дубощит на смертном одре получает предложение от Гэндальфа. В обмен на его услугу волшебнику, тот позаботится о женщине и наследнике короля. Согласившись на эту сделку, Торин оказывается живым и здоровым в странном и жутком мире, похожем на Средиземье. Но здесь все иначе. И почему так боятся его Фили и Кили, да и почти все гномы. Почему единственный, кому он может доверять- эльф, и почему женщина, пришедшая к нему в ночи, так похожая на ту, что осталась там, за гранью, пытается его убить.
====== 1. Сделка. Странности. ======
Ему казалось, что боль будет вечно. Исколотое, иссеченное тело пульсировало, разрываясь, разламываясь на мелкие осколки. Он попытался вдохнуть, это удалось, хотя и с огромным трудом.
– Тише, Торин, – в глазах волшебника была теплота, какой он никогда не видел раньше. –Ты слышишь? Ты понимаешь?
– Да…
Прохладные ласковые пальцы скользят по лицу, смахивая выступившие от боли слезы.
– Торин, нам нужна твоя помощь…
Он не понимал. Моргнул, стряхивая влагу с ресниц, удивленно глядя на Гэндальфа. Но волшебник, похоже, был серьезен.
– Ты бы согласился жить в мире, похожем на этот? Жить, сражаться…
Он закрыл глаза, возвращая в памяти нежное гладкое лицо, мягкие губы, огромные темные глаза.
– Врин…да…
Горло стискивает горячая петля.
– Живы…
– Да. Помоги нам, Торин. И я позабочусь, чтобы они никогда не знали нужды…и чтобы со временем твой сын занял место, подобающее ему, как потомку Дарина. Согласен ли ты помочь нам, Торин Дубощит? Если да, то я вложу в твои руки Аркенстон, и он уведет тебя из нашего мира в тот, что отныне станет твоим домом.
Боль возвращается. А сознание уплывает, и мир вокруг рассыпается алыми осколками. Он успевает лишь сказать «Согласен…», чувствует, как живой, нестерпимо горячий камень ложится на грудь, запуская тонкие нити пламени к едва бьющемуся сердцу, и Тьма принимает его в свои объятия, милосердно избавляя от боли. Тьма смерти…или чего-то другого…
…Он открыл глаза и сел, и почти сразу услышал вопль ужаса и удаляющийся топот. Боль ушла, он согнул руки, ощущая прежнюю силу, ощупал лицо. Огляделся, с изумлением отмечая, что комната непохожа на ту, в которой он пребывал до сих пор. Откуда-то сбоку донесся грохот и он развернулся, готовый к бою. С родного, и в то же время странно чужого лица на него смотрели полные отчаяния глаза. Торин спрыгнул с каменной плиты, устланной шкурами варгов, шагнул к сжавшемуся в комок парню.
– Кили!
Зубы мальчишки выбивали дробь, а в глазах… ООО, сколько всего было в этих глазах!
– Кили, – Торин поднял дрожащего парня и прижал к себе, гладя по голове. –Все хорошо, малыш…все хорошо. А Фили? Он тоже здесь?
– Н-нет…п-повелитель…- у Кили зуб на зуб не попадал.
– Ты ведь сам…велел его…держать в клетке…
Торин подумал, что ослышался. Изумление на его лице было таким открытым, что перепуганный Кили снова повалился ему в ноги.
– Повелитель, мы лишь выполняли твой приказ…
Торин вздрогнул, мысленно кляня сумасшедшего волшебника, отправившего его Эру знает в какой новый кошмар. Трясущийся от ужаса Кили у его ног был чем-то настолько противоестественным, что Торину впервые в жизни стало по-настоящему жутко. Наклонившись, он поднял голову юноши за подбородок.
– Кили… Кили, послушай меня. Теперь ты не должен бояться …пока ты со мной, тебе вообще нечего бояться. Иди и приведи ко мне Фили. А потом…потом мы поговорим.
Кили недоверчиво смотрел на него.
– Привести? Но повелитель…ты ведь…
– Что?
– Ты велел сломать ему ноги…
Мир померк перед глазами. Окаменев от ужаса, Торин смотрел на племянника, не в силах вымолвить ни слова. И, кажется, это его выражение лица окончательно убедило Кили в том, что что-то не так. Юноша нерешительно коснулся руки короля, доверчиво заглядывая ему в глаза.
Торин торопливо отстранил юношу.
– Все как прежде, – успел он шепнуть прежде, чем в комнату вошел тощий, седой от старости гном с бегающим взглядом пронзительных черных глазок. Кили покорно склонился перед стариком, пятясь спиной, пока не исчез за дверью.
– Мой повелитель, – старый гном озадаченно смотрел на Торина, который сидел на каменной плите, откинув голову, с рассыпавшимися по спине и плечам волосами. –Ты очнулся! Прости…твои верные слуги были уверены, что твоему племяннику удалось сделать черное дело. От яда лицо твое было уже черным, и даже я был не в силах изгнать его!