Шрифт:
– Мы встретимся, – говорит блондин, протягивая руки и касаясь их, сжимая в ладони тонкие пальцы своей леди и целуя её в макушку. –Пусть не в этой жизни, в другой. Им не удастся нас разделить.
– Никогда, – говорит хрупкий брюнет с таким прекрасным лицом, что оно кажется неземным. –Мы никогда не расстанемся. Наз, Гай, даю слово искать вас и найти…
В ладони оказывается маленькая ручка его леди.
…Марк очнулся от того, что прямо в ухо бибикнула машина. Повернул голову, чтобы посмотреть, что за мудак идет на обгон на скользкой дороге, и чуть не слетел в кювет. Из потрепанного жизнью грузовика на него смотрели огромные прозрачно-зеленые глаза.
Они затормозили одновременно. Марк не помнил, как выбрались из машины, и как стояли, держа друг друга за руки. Седые волосы, лицо, покрытое сеткой морщин, но все ещё прекрасное. Его нельзя было не узнать.
– Принц…
В горле застыл ком. Он чувствовал, как жжет глаза, как сердце дергается в груди, словно птица в клетке. Две тонкие руки обвились вокруг его плеч.
– Надо спешить, – торопил их огромный мужик с лицом старинной кинозвезды. Марк открыл было рот, но тут же его захлопнул. И правда надо было спешить. Отчего-то он знал, та леди не удержит долго темные тени- тех, кто когда-то уничтожил их.
Он почти не помнил, как они перебрались в его машину, трое мужчин и девушка. Помнил безумную езду, почти полет через заросшие тропки и лесную дорогу. Потом путь им преградило поваленное дерево. И он понял, что это знак.
Элька проснулась от странного звука. Шорох, потом ругань на смеси языков. Она некоторое время сонно пялилась в черную стенку, а потом сообразила, что там, за дверью.
– Дита!!!!!!!!!!!!
Грохот и забористый мат. Элька торопливо затрясла лежащее под одеялом белокурое сокровище.
– Проснись, Роб, миленький! За нами пришли!
– Я здесь, родной мой, – Элька расплакалась. –Я с тобой…
…Влажные шелка. Ворох подушек. Хриплое прерывистое дыхание, стоны. Гибкое горячее тел о в его руках, знойный аромат волос и кожи…
– Таус, ты поедешь со мной?
– Куда ты захочешь, любовь моя…ааххххх!
Острые коготки царапают спину, плечи, нежные губы выстанывают его имя. Он ловит эти стоны, снимает их губами, благословляя в душе этот миг волшебного, всепоглощающего счастья.
– Таус…ммммм…любимая…
Её движения обволакивающе нежны, она словно танцует, поднимаясь и опускаясь на его бедрах. Запрокинутое лицо так прекрасно, что кажется лицом пери или феи. Движения все быстрее, и каждое- ступенька на пути к раю.
Двойной стон гаснет в жаркой прозрачной ночи. А Каир спит, и спят те, кто стал ему дороже собственного сердца.
– Назир, господин мой…
– Да, свет моего сердца…
– Обещай, что скорее убьешь меня своей рукой, чем оставишь…
И он приносит клятву, накрывая её губы своими, её тело своим… И снова сладкий трепет слившихся тел и душ наполняет горячую арабскую ночь…
Марк вынырнул из океана видений, из сумасшедшей каирской ночи, что угасла много веков назад.
– Да…она пыталась защитить тебя своим телом…но последнее, что я видела, был песок, залитый вашей кровью. И вы двое, лежащие обнявшись…вы будто спали…
– Амонет…
– Марк, здесь меня зовут Дита.
– Прости, девочка…
Машина неслась на полной скорости, Майкл и в обычной обстановке обожал скорость, а сейчас они скорее низко летели, чем быстро ехали. Дита закусила губу, глядя на черные клубы, несущиеся следом за ними. Всполохи молний иной раз выхватывали из этой тьмы перекошенные лица. Дита повернулась, с тревогой глядя на покрытое потом, изможденное лицо Роберта.
– Нужно разбудить его, они идут на запах его видений, и они уже чертовски близко!
Элька затормошила парня, называя самыми ласковыми именами, но разбудить его было куда труднее, словно что-то держало его рассудок в глубоком сне.
– Попробую скосить через поля!- сказал Майкл, выворачивая машину.
Через поля оказалось пострашнее, чем на американских горках, ибо Принц без зазрения совести и заботы о пассажирах, давил на газ. Дита прыгала на сидении, ругаясь на красивом англо-русско-тюркском языке, и посекундно оглядывалась на темное облако.