— Все будет хорошо, — пообещала тогда Таль.

Мира прикусила губу. «Все будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав- она смертельно больна. Она умрет. Умирает. Сейчас и здесь. На глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и совсем скоро забудут о ней навсегда. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость- слишком мало.

Мира попыталась встать- на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть Роми в лицо.

— Мне лучше уйти… — прошептала Мира.

***

За гигантским, почти во всю стену- от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи- безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскаленное светило Бэара.

В Миере начинался вечер, дома совсем скоро наступит утро. И следовало возвращаться в свою квартиру, чтобы хотя принять душ и переодеться, а затем отправляться в офис и пробовать наконец соединить в одно целое нового себя и привычный уклад. Но Адан не спешил. Никогда не отличавшийся терпением, сейчас выжидал.

Бросаться в Бэар, так и не поняв, в кого превратился сам, кем теперь считать Миру, а самое главное- кто и почему настойчиво желает прервать их бренное существование, не собирался. А еще боялся. Сильно. И даже не пытался это скрыть. На смену беспечности пришла осторожность. Страх, словно крошечный осколок, незаметно проник внутрь и острой ноющей болью отдавался в сердце, не позволяя окунуться в манящий омут новых возможностей. Напоминал, что теперь, как никогда, нужно опасаться собственных желаний, постоянно прислушиваться к себе, контролировать каждый шаг, каждое движение, каждую мысль.

Адан вдруг четко осознал- невероятные события последних двух суток навсегда изменили привычную жизнь и его самого, пусть он, как выяснилось, никогда не был обычным человеком. И если бы не Таль, ничего бы не случилось. Не было бы ни Миры, ни Плеши, ни Роми, ни аварии, ни скалы, ни настоящей луны доа, ни Тмиора. Всем этим он обязан именно ей. Плохим, хорошим- уже и не отличишь. Все смешалось, закрутилось… Гнев, восхищение, влечение, недоверие и даже страх стали одним целым. А Таль не уставала удивлять. От ее сумасшедшей одержимости не осталось и следа, перед ним предстала совсем другая женщина- серьезная, целеустремленная. Ни намека на навязчивую пустышку, от который не знал, куда деваться в Бэаре.

Ллэр, сидевший напротив, внимательно изучал принесенные Таль бумаги. Адан покосился на приготовленную для него стопку, нахмурился. Первичный сравнительный анализ крови мало в чем помог разобраться и почти ничего не объяснил. По крайней мере, ему. Все, что вынес из лекции бывшей подружки- теперь, побывав в Плеши и вообрав в себя энергию лун Тмиора и Бэара, он завершил необходимые метаморфозы и стал полноценным представителем древней расы- доа. Не такой, как атради- не вечный, вполне уязвимый, хотя с особой кровью суждено прожить гораздо дольше, чем если бы остался с так и нераскрытым потенциалом. В остальном похож на обычного человека. «Необычность» придется регулярно подпитывать ультрафиолетовыми лучами луны Бэара или Тмиора, а также «заправляться» энергией от других светил.

Адан еще раз огляделся, недовольно поморщился.

Небольшая комната, где их с Ллэром оставили дожидаться новых данных, не понравилась с первого взгляда. Здесь, как и везде в Институте Крови, использовался какой-то особый вид солярной энергии, от соприкосновения с которой вены не зудели так, как в доме у Таль и в собственной квартире. Только это не меняло общего впечатления- слишком много пластика и стекла вокруг, чересчур вычурно, броско. После огромного зала- еще и тесно.

Прямо над ними нависал невысокий потолок ярко-красного цвета. На длинных черных шнурах болтались грязно-белые шары. Видимо, лампы, хотя совершенно не похожие на обычные светодиоды. Прямо на молочные стены чья-то неуемная фантазия в виде украшения налепила рельефные спирали в той же цветой гамме: пронзительно белые и невыносимо красные.

Под ногами- такой же ярко-красный пол. Гладкий, блестящий, почти зеркальный, вдобавок разрисованный белыми тонкими кольцами, глядя на которые начинала кружиться голова. В самом центре, на маленьком, не больше полутора метров в диаметре, островке ютились круглый столик из черного стекла и три несуразных кресла в тон свисающим шарам.

Таль подозрительно долго не возвращалась. От этого еще сильнее охватывало беспокойство. Никак не покидало ощущение, что за ними внимательно наблюдают несколько десятков глаз. Адан усмехнулся. Ну еще бы. Такой лакомый кусочек для генных извращенцев Актариона- доа и атради, целые и невредимые. Пока.

— Думаешь, стоит доверять Таль? — громко спросил Адан. Пусть знают, что сомневается и задумывается, а не слепо бредет в расставленные сети. Пусть в конечном итоге это ничего и не меняет.

Ллэр поднял глаза от бумаг.

— Думаю, если бы она не была нам нужна… — он прищурился. — Ты бы не захотел узнать, что я думаю, — ухмыльнулся. — Шучу. Не смешно. Таль- гений, без преувеличения. Гениям не стоит доверять, они эгоисты до мозга костей.

— Согласен, — Адан усмехнулся. — Так и вижу, как этот гений с группой единомышленников мешает сейчас нашу кровушку, а потом бестелесные ребятки со скалы покажутся нам всем детской забавой.