Ложь? Да, это была ложь. Он знал об этом, и ему было стыдно, что приходится прибегать к столь низким приёмам. Но других вариантов просто юноша не находил. Придти к маме и сказать о тех чувствах, что он испытывает по отношению к ней? Глупость. Конечно, она восприняла бы это со своей обычной лёгкостью. Может быть, беззлобно усмехнулась и предложила бы попробовать решить проблему диалогом, как они обычно и делали. Попробовала бы в своей обычной тренерской манере рассказать что-нибудь про то, что нравится девочкам, а что нет. Скорее всего, даже дала бы наставления, как добиться успехов на любовном фронте.

Но ему это было ненужно, ведь Даня не считал свою страсть проблемой! Наоборот. Он давно уже понял, что эта любовь вызвана отнюдь не отсутствием внимания с женской стороны. По правде, захоти парень, как минимум пара вариантов в институте у него была. Вот только они ничуть не отвечали его требованиям. Единственная, кто была совершенством, сейчас сидела рядом и легонько гладила угловатое плечо сына, пытаясь смягчить бурлящие в нём эмоции.

Ну и плевать. План, это хорошо, но если в ответственный момент что-то вопреки замыслу, нужно импровизировать. Данила быстро прикинул в голове возможные варианты. Он собирался давить на жалость и слёзы. Сейчас же под рукой были только гнев и раздражение. Не самый хороший материал, но и из него можно попробовать слепить нечто стоящее.

– Всё равно ты не поймёшь,- с утрированной скорбью буркнул парень.

Мама нежно дотронулась до его подбородка и мягко, но настойчиво развернула лицо сына к себе.

– Попробуй,- сказала она, заботливо глядя ему в глаза,- я постараюсь.

Даня в этом и не сомневался. Он был уверен, что мама выслушает все те трогательные истории, которые он готовил у себя в голове последнее время. Юноша опирался на то, что происходило с ним в реальности, но приукрашивал и дополнял свой рассказ, стремясь насытить его нужными красками. Главный посыл, который он стремился донести до своей любимой, заключался в простой мысли: её сын является белой вороной среди своих однокурсников. Может и не в прямую, но они посмеиваются над его неудачами, а проводить время в их кругу юноша просто не может. Вынужденный постоянно отклонять предложения однокурсников о совместном досуге, он чувствует себя ущербным и страдает от этого.

Первой в ход пошла та самая история, как он сидел на кухне, невольно прислушиваясь к стонам и шорохам за тонкими стенами. Правда, он приукрасил свой рассказ парой моментов, которые не имели никакого отношения к реальности, но сделано это было вполне обдумано. За время совместной жизни под одной крышей, Данила неплохо изучил психологию своей мамы и прекрасно понимал, чем можно сыграть на струнах её души. Жалость и сострадание, вот те точки, давление на которые практически всегда позволяло достигать нужного результата.

Рассказывая о своих переживаниях, юноша помимо собственной воли то и дело бросал пристальные взгляды на маму, силясь понять, приближается ли он к своей цели или уже начинает перегибать палку.

– Мне стоило заметить это раньше,- грустно сказала она, когда сын замолчал,- прости.

Парень тяжело вздохнул и ещё сильнее ссутулился. Где-то в уголках челюсти появилось тяжёлое сосущее ощущение, а потом и в глубине черепа, под скулами он почувствовал нечто похожее на тупые удары. Да. Наконец-то, рассказывая всё это, Даня и сам проникся дополненными им, не вполне достоверными историями, которые, в свою очередь, вскормили внутри такую невыносимую жалость к себе, что глаза начали увлажняться.

"Ещё немного!- возопил внутренний голос,- какой же я бедный! Какой же я несчастный!"

Не веря самому себе ни на грош, но продолжая накручивать нутро подобным образом, юноша, наконец, добился того, чего хотел. Сначала одна, слезинка застенчиво выступила в уголке глаза и, налившись, устремилась в путь к кончику носа. Следом явилась вторая. Парень напомнил себе всего пару моментов из тех, что перебирал в голове стоя на лестнице, и этого оказалось достаточно. Из глаз хлынули слёзы, а плечи задрожали в беззвучном плаче.

Конечно, мама обняла его, прижала к себе, принялась нежно гладить по голове и шептать что-то успокаивающее в ухо. Конечно, говорила о том, что всё образуется, всё будет хорошо. И у Данилы действительно появилась надежа, что так оно и будет. Правда его "хорошо" разительно отличалось о того, что имела в виду она, но какая разница? Поплакав какое-то время, парень сделал вид, что начинает успокаиваться и приходить в себя. Потом они пошли на кухню и съели по порции мороженого - лакомства, которое мама позволяла себе лишь в исключительных случаях.

Следом был чудесный вечер, совместный просмотр какой-то комедии, лёжа на диване. Даня прижимался к маме, словно ребёнок, а она, казалось, забыла о печалях этого дня и вновь увидела в нём своего малыша. Во всяком случае, об этом говорило то, как мама неосознанно гладила его по волосам и не отстранилась, когда юноша положил свою голову на её подтянутый живот, слегка задев и грудь.

Этим вечером Даниил засыпал, строя наполеоновские планы на грядущие дни. Впервые за долгое время он ощутил не просто близости своей цели, но настоящий азарт, подзадоривавший и бередивший душу негой грядущей развязки.