Джек Херринг ничего не сказал и, казалось, о чем-то задумался.

На следующее утро Джек Херринг, по-прежнему пребывая в задумчивости, наведался в редакцию «Хорошего настроения», что на Крейн-Корт, и позаимствовал у мисс Рэмсботэм справочник аристократических семейств. Дня через три Джек Херринг походя заметил членам клуба, что накануне вечером он отобедал вместе с мистером и миссис Лавридж. Члены клуба вежливо дали Джеку Херрингу понять, что считают его вруном, и наперебой потребовали объяснений.

— Если бы я у них не был, — с убийственной логикой заметил Джек Херринг, — зачем бы мне вам об этом сообщать?

Подобный ответ вызвал раздражение у клуба, еще больше подогрев любопытство его членов. Трое, действуя в интересах общего дела, торжественно вызвались принять на веру все, что говорил Джек. Однако Джек Херринг почувствовал себя уязвленным.

— Если джентльмены бросают тень на репутацию им подобного…

— Мы не бросаем тень, — пояснил Сомервиль, адвокат без практики. — Мы просто сказали, что этого не может быть. Мы не сказали, что не верим вам вообще, речь идет о единичном случае. Если вы изложите нам подробности, содержащие очевидное правдоподобие, подкрепленные фактами, которые бы не чрезмерно противоречили друг другу, мы готовы отказаться от своих естественных подозрений и допустить, что ваше заявление точно соответствует истине.

— Как я был глуп! — сказал Джек Херринг. — Я полагал, что вас позабавит мой рассказ о том, что из себя представляет миссис Лавридж, о том, каков дядюшка миссис Лавридж. Воистину мисс Монтгомери, приятельница миссис Лавридж, — одна из удивительнейших женщин, каких мне приходилось встречать. Разумеется, это не ее настоящее имя. Но, как я уже сказал, я был глуп. Что вам эти люди — вы никогда не увидите, никогда не встретите их! Какой интерес они могут для вас представлять!

— Просто там забыли занавесить окна, и Джек вскарабкался на фонарь и оттуда подсматривал! — выдвинул свою гипотезу Малыш.

— Я снова обедаю с ними в субботу, — с вызовом произнес Джек Херринг. — Пусть кто-нибудь, только при условии, что не станет мне мешать, специально прогуляется вдоль Парка под сенью ограды и посмотрит, войду я в дом или нет. Мой экипаж подъедет к дверям в самом начале восьмого.

В качестве проверяющих вызвались отправиться Птенчик с Поэтом.

— Не возражаете, если мы прогуляемся чуть-чуть подольше на случай, если вас снова выставят за дверь? — спросил Птенчик.

— Что касается меня, то я нисколько не против, — отвечал Джек Херринг. — Только не загуливайся допоздна, мама будет волноваться.

— Это чистая правда! — позднее отчитывался Птенчик. — Дверь открыл лакей, и Джек сразу вошел внутрь. Мы прослонялись там с полчаса. Если только его не выдворили с черного хода, он говорит чистую правду.

— Он назвал себя? — спросил Сомервиль, покручивая ус.

— Нет, мы не слышали, поскольку слишком далеко находились, — пояснил Птенчик. — Но то, что это был Джек, точно; насчет этого не может быть никаких сомнений.

— Может, и так, — заметил Сомервиль, адвокат без практики.

На следующее утро в редакцию «Хорошего настроения» на Крейн-Корт наведался Сомервиль, адвокат без практики, и также попросил у мисс Рэмсботэм справочник аристократических семейств.

— Что бы все это значило? — поинтересовалась помощник редактора.

— Вы о чем?

— Я о внезапном интересе, который у всех у вас возник к сословной знати.

— У всех у нас?

— Ну да, на прошлой неделе заходил Джек Херринг, весь день сидел над этой книгой, при этом поглядывая в развернутую перед собой «Морнинг Пост» А теперь вы.

— Ах, так Джек Херринг тоже заглядывал к вам? Так я и думал. Никому ни слова, Томми. Я после все объясню.

В следующий понедельник адвокат без практики объявил членам клуба, что он получил приглашение к Лавриджам на обед в ближайшую среду. Во вторник адвокат без практики вошел в клуб неторопливой, величавой походкой. Остановившись прямо перед старым Гослином, швейцаром, возникшим из-за своей стойки с намерением обсудить результаты состязаний по гребле в Оксфорде и Кэмбридже, Сомервиль, небрежно сняв шляпу, без единого слова протянул ее старику. Старый Гослин, будучи крайне изумлен, машинально взял шляпу, в то время как адвокат без практики, стряхнув с плеч плащ с капюшоном, легонько кинул его следом за шляпой и пошел себе дальше, даже не заметив, что старый Гослин непривычный к тому, чтобы ему легко и элегантно швыряли верхнюю одежду, принял плащ на голову, попутно уронив шляпу, и, как пишется в суфлерских текстах, был «оставлен биться в одиночку». Адвокат без практики, войдя в курительную комнату, приподнял стул, с громким стуком поставил его на пол, а усевшись, заложил ногу за ногу и позвонил в колокольчик.

— Ишь как у вас здорово получается, — одобрительно сказал Малыш. — Прямо точь-в-точь он самый и есть!

— Вы о чем? — спросил адвокат без практики, как бы очнувшись ото сна.

— Я про клиента отеля «Адельфи», где платят по восемнадцать пенсов за ночь, — пояснил Малыш. — Очень похоже у вас получилось!

Адвокат без практики, бормоча себе под нос что-то насчет того, что хуже нет связываться с газетчиками, того и гляди переймешь их отвратительные манеры, выпил свой виски при полном молчании окружающих. Позже Птенчик клялся на «Рекламном справочнике» Селла, что, проходя через Парк, видел, как адвокат без практики, перегнувшись через перила Роттен-Роу, поигрывал тростью с серебряным набалдашником в руках, затянутых в новые лайковые перчатки.