Яркий свет вспышки ещё больше обнажил юную грудь девушки, а на заднем плане Андрей увидел свое раскрасневшееся от созерцания волнующего танца лицо с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Снимок запечатлев движение, вышел немного смазанным, но это только придало изображению таинственности.

– Ой, нет, смазался, – выхватив смартфон из руки Андрея, девушка сфотографировала их ещё раз.

– Ну, всё. Отдавай, я сотру всё это к чёртовой матери и такси вызову, – решительно сказал Андрей.

– Подожди, там мои котики. Я того чёрного догнала, а там в камнях их штук двадцать, и совсем маленькие есть. Такие милашки…

Андрей посмотрел на Патрисию подозрительно и подумал о том, что животные дикие и наверняка блохастые все.

– Я их не трогала руками, что ты! Я их просто сфотографировала. Они супер получились.

– Ты что, мысли мои читаешь?

– Фея я или кто… – улыбнулась Патрисия.

– Или кто… – подтвердил Андрей.

– Давай я котиков себе отправлю, а потом сотрёшь всё, что захочешь? Ладно?

– Ладно, только котов, – согласился Андрей в аппарате стояла испанская симка, – а две последние сразу сотри.

– На, сам отправляй и стирай, а то я запуталась уже, – девушка вернула устройство Андрею.

Едва Андрей приступил к отправке изображений перепуганных фотовспышкой котов по адресу, указанному Патрисией, из темноты возник Хорхе, захмелевший и довольный, как собственной персоной, так и всем миром вокруг.

– Привет, фея. Слушай, чемпион, вот ключи от моего тарантаса. Доедешь, бросишь его у гостиницы, ключи на рецепшене оставишь. Я потом как-нибудь заберу. А меня другие феи на волшебной колеснице до их воздушного замка домчат, и чудеса будут показывать, я надеюсь… – сообщил немного заплетающимся языком Хорхе. Он бросил ключи на столик, а в свободную руку Андрея вложил стакан с выпивкой, чокнулся со стаканом Андрея своим.

– А тебе удачи и всего… там… как надо. Созвонимся, чемпион. – Хорхе отхлебнул напиток и, пританцовывая, удалился. Андрей тоже выпил ядрёный коктейль из стакана, принесенного приятелем. Поставил почти пустой стакан на столик, рядом с ключами от машины.

– Блин, что это? – спиртное сразу ударило в голову.

– Ммм, хорошая вещь, – фея допила содержимое Андреева стакана. – Только за руль сразу не стоит, немного в себя прийти надо.

*****

Наутро в голове Андрея повисла тошная похмельная тяжесть, но она была вполне терпимой. Прошлым вечером выпито было не много. Коктейль только этот мерзкий в конце всё испортил. К тому же болели, наверное, все существующие в организме мышцы, как после самой интенсивной тренировки.

– Пришёл, блин, в себя… в неё… с ней. Но как же так… – тяжесть на душе была во сто крат сильнее, физической боли. В первый раз изменил свой Веточке. Вообще, конечно, раньше изменял, другим, всяким, со всякими. Но Веточке, невесте, почти уже жене на всю оставшуюся жизнь… и ведь, не хотел. Не планировал. Наоборот, чётко себе сказал: «Всё, кончено с этим!» Не ей или ещё кому-то, а сам себе сказал. И не сдержал слова, данного себе же самому. Не смог.

– Да кто бы смог? Если он не импотент или не голубой. Да с такой…, даже импотент бы смог, и голубой бы решил, наверное, «оскоромиться». Патрисия эта или как там её. Она же… – даже сквозь головную боль при мысли о вчерашней фее, Андрей почувствовал возбуждение. Оно загнало боль куда-то глубоко в затылок и принялось рисовать мужчине образ танцующей на пляже гибкой девушки. Потом переключилось на то феерическое, непередаваемое словами действо, которое происходило в старом микроавтобусе Хорхе, как будто специально предназначенном для этого рода утех. Хотя, зная Хорхе, почему «как будто…»?

Тело девушки, со всеми её интимными подробностями и самыми скрытыми особенностями было точно по каким-то мистическим лекалам скроено так, чтобы во всех деталях подходить телу Андрея, неимоверная гибкость девушки делала возможной любую, даже самую невероятную позицию. К тому же алкоголь снял многие преграды и помог проявиться такой изобретательности и изощрённости фантазии, о существовании у себя которой даже сам Андрей до этой ночи не догадывался.

Да это просто форс-мажор был. Такой соблазн никому не превозмочь и не преодолеть. Да и стоило ли превозмогать? Это же и на реальность-то не похоже, словно во сне всё произошло. А на утро проснулся, умылся и забыл сон, сиюминутное какое-то ощущение вспорхнуло в душе и всё. Забылось навсегда. Душевная рана Андрея постепенно начала затягиваться. Воспалённую совесть незаметно, исподволь, начал охлаждать живительный компресс самооправдания.

*****

Вета сидела в спальне и таращилась в погасший экран своего ноутбука, который примостился на узком туалетном столике. Ещё полчаса назад у девушки был длинный список дел, которые надо было успеть переделать сегодня вечером. Завтра с самого утра должна была начаться вереница торжественных ритуалов и свадебных забав.

Но начнётся ль? Всего полчаса назад в этом не было никаких сомнений, а потом… Полчаса назад Вета решила разместить пару новых фотографии на своей страничке в социальной сети. На первом снимке красовалась иссиня-чёрная сорока с ярким белым пузом. Она пыталась вытащить конфету в блестящей обертке из вазочки, оставленной на столе в беседке. На втором – сама улыбающаяся розовощёкая Вета в пушистой шапке с большим помпоном собирала упавшие с деревьев яблоки в большую плетеную корзину. Оба снимка были сделаны на даче, за день до командировки Андрея в Испанию. Оба – на его смартфон.

Теперь Вета сидела, забыв о намеченных делах, зелёная косметическая маска засохла на её лице и начала растрескиваться. На щеках зелёное покрытие было размочено и кое-где стёрто двумя бороздками, проделанными слезинками, стремящимися вниз, под воздействием силы тяжести.

Другого сорта тяжесть, с почти непереносимой силой, сжала грудную клетку девушки, затруднив её дыхание, а в висках застучал, как набат колокола, пульс.

– Как он мог, перед свадьбой. Да ещё фотографию сохранил… Знаю я, когда у него такое вот лицо бывает. Я-то уж точно знаю. Что же это такое? Как же так можно…