В тот вечер солнце мешкало и не хотело уходить на покой. В небе словно был разлит май-тай. Полосы гранатового сиропа, сухого вина, мараскина и рома стекали за горизонт и тонули в океане. «Развеселая пирушка», будто бабочка-сластена, легко скользила к тому месту, где божественный нектар мешался с морской водой.

У руля стоял приятель Дятла, торговец марихуаной, за парусами следил его помощник. Хулиетта притулилась на корме и сидела тихо-тихо, как лягушка. Принцесса и Бернард разговаривали, устроившись на носу.

– Извини, я не хотела тебя огорчать, – промолвила Ли-Шери. – В наши дни трудно быть принцессой.

– Согласен. Да и бунтарем тоже быть нелегко. Морального консенсуса больше не существует. В те времена, когда все точно знали, что хорошо, а что плохо, бунтарь просто совершал «плохие» поступки – ради свободы, во имя красоты или для забавы, в зависимости от ситуации. Теперь грани стерты, изначально плохой поступок – единственно правильный для бунтаря – в глазах многих может выглядеть хорошим, а это автоматически означает, что бунтарь совершил ошибку. Нельзя же сражаться с мельницами, если они не хотят стоять на месте. – Бернард бросил короткий взгляд на закат, потом расплылся в улыбке, обнажив зубы, никогда не знавшие бормашины. – Но меня это не очень волнует. Я всегда был шилом во всех задницах за исключением одной-единственной.

– Кстати, раз уж ты упомянул об этом, влюбленным тоже сегодня приходится несладко. Как можно сохранять серьезный вид на свадебной церемонии, когда доля разводов составляет уже шестьдесят процентов от всех браков? Я вижу, как влюбленные идут рука об руку, глядя друг на друга так, будто они одни в целом мире, и не могу отделаться от мысли, что всего через год-другой оба найдут себе кого-то еще или останутся с разбитым сердцем. Нет, правда, большинство влюбленных не стараются сберечь свое чувство либо не проявляют при этом фантазии и благородства. Но даже те, кто пытается хоть что-то сделать, добиваются немногого. Кто знает, как удержать любовь?

Прежде чем ответить, Бернард на несколько секунд задумался.

– Мне кажется, любовь – самый главный бунтарь на Земле, – изрек он.

Ли-Шери хотелось, чтобы он говорил еще и еще, и, наверное, Бернард так бы и сделал, но следующим, что сорвалось с его уст, стало изумленное «Мать твою!». «Черт меня побери!» – в свою очередь воскликнула принцесса. То, что произнесла Хулиетта, «Ремингтон SL3» передать не в силах, а возгласы контрабандистов заглушил свист.

Вжжжихх! Над их головами со свистом пронеслось что-то вроде обтекаемой тонкой сигары из замороженного света с пульсирующими точками всех цветов радуги. На высоте какой-то тысячи футов она с невероятной скоростью пролетела над водой и, будто космическая швабра, начисто стерла с небес остатки пролитого заката.

На самом деле – и на лодке с этим единодушно согласились – сверкающие точки были не всех цветов радуги. Один цвет определенно отсутствовал. Красный.

Этой ночью по радио они услышали, что многие видели, как НЛО взмыл над Халеакалой и растаял в небе, над Тихим океаном, однако на Мауи рассказы очевидцев о летающих тарелках были старой песней, оттого средства массовой информации особого внимания этому событию не уделили. Гораздо больше шума наделало сообщение о побеге из лахайнской тюрьмы. Мужчина и женщина, которые обвинялись во взрыве отеля «Пионер», исчезли из камеры, но поскольку Мауи был не очень большим островом, полиция уверяла, что беглецов схватят в течение ближайших часов.

Несмотря на то что пролетевший космический корабль, если, конечно, это был настоящий корабль пришельцев (а не метеор, как утверждала морская метеостанция на базе Перл-Харбор), заставил стрелку компаса на борту «Развеселой пирушки» бешено крутиться во все стороны, через час она пришла в себя и вновь стала преданно указывать на всевластный север. Тем временем Бернард, чтобы не сбиться с курса, в качестве ориентиров использовал Луну и созвездия Ориона и Бадди Холли. [62] На всех парусах они вошли в пролив Калохи и взяли курс на Гонолулу. Ветер нежно обнимал судно. Океан качал его на своих коленях.

– Как ты думаешь, – поинтересовалась Ли-Шери, – они и впрямь пришельцы с. Аргона?

– Или оттуда, или из Лос-Анджелеса.

– От них как-то странно пахло.

– Нафталин.

– Нафталин?

– Либо они вытащили свои халаты и тюрбаны из ветхого сундука, либо у них на родине нафталином брызгают под мышками.

– Бернард, а если они действительно с другой планеты, может, это все правда, что они говорили о рыжих? Неужели мы на самом деле лунные мутанты, чьи пороки обнажаются при солнечном свете?

– Вот что я тебе скажу. В Центральной и Южной Америке, а также в Мексике широко распространены мифы о расе бледнолицых и рыжеволосых людей, которые появились в тех местах тысячелетия назад и с помощью волшебства покорили все племена одно за другим. По сути дела, инки, ацтеки и майя приписывали достижения своей высокоразвитой цивилизации, как они их называли, «рыжебородым». По устным преданиям десятков основных этнических групп, пирамиды и другие массивные каменные сооружения Нового Света были построены именно этими полубогами. Миф о рыжебородых известен и в Океании. Считается, что огромные каменные скульптуры на острове Пасхи – изображения тех самых «морковных голов».