– Не друзья… – майор неожиданно жестко усмехнулся, – "Не друзья" зовут Удав, или Змей. Тоже – кому как нравится… А сейчас собирайте свои пожитки и ко мне в УАЗик – я вас тут с утра дожидаюсь! Ваши, из Федерации сообщили, что вы сегодня прибываете. А вы что же, одним поездом ехали и не встретились даже?!

 Он повернулся и, не дожидаясь, когда Алексей с Рустамом возьмут свои сумки, двинулся через площадь к стоявшему чуть в стороне УАЗику. Отойдя на пару шагов, обернулся к Захарову и, похлопав себя по куртке и штанам, сказал:

 – Это новая летняя полевая форма, для юга! Мог бы и спросить, а не пялиться втихаря!

 Майор развернулся и, больше уже не оглядываясь, пошел к машине. Захаров почувствовал, как от неловкости у него покраснели щеки...

...он встал из-за стола и подошел к окну. За окном уже заметно стемнело. Солнце скрылось за лесом, и только багрово-красный закат указывал, куда оно ушло. Из окна были видны крутой спуск к реке и маленькая фигурка Алексеича, возившегося на льду.

 "Вешки" ставит…" – подумал Захаров. Он подошел к одной плите, открыл дверку и, видя, что угли уже прогорели, закрыл заслонку. Затем повторил эту операцию со второй плитой, вернулся к столу и зажег настольную лампу...

 У Ермоловского камня майор приказал водителю остановить УАЗик и предложил выйти размять ноги. Прикурив сигарету, протянул пачку Алексею и Рустаму:

 – Курите?

 Рустам с любопытством взял пачку:

 – Ого, "Партагас"! Как ты их куришь? У меня от одной затяжки слезы выступают... А в горле – словно рашпилем прошлись!

 Майор усмехнулся:

 – Привык после одной командировки… Там сигарет вообще не было – только "сигарильос". Знаете, что это?

 – Я что-то слышал… – ответил Рустам, – Это вроде маленьких сигар, что ли?

 – Ну да, табак такой же, только скручен тонко. И, заметьте – никакого фильтра! Тут хоть фильтр есть!

 Майор глубоко затянулся и спросил:

 – Ну что, парни, решайте – где ночевать будете? Тут рядом, назад немного вернуться, небольшой санаторий. У нас с ними договоренность, так что, можно у них. А хотите – можете с нами, в полевых, так сказать, условиях! Палатки я вам выделю...

 – Палатка и у меня есть! – перебил его Захаров, – Ты лучше скажи, майор, нас-то зачем позвал? Я так понимаю, соревнования у вас специальные, по своим требованиям и правилам… Ну, и чем мы можем тебе помочь?

 – Да, откровенно говоря, ничем! – подумав, ответил тот, – Просто командование решило, что на соревнованиях должен быть кто-то из профессиональных альпинистов. Ну, я позвонил знакомым в Федерацию, вот они и предложили вас! Так что, если найдете пару деньков свободных – водки попить, шашлыков поесть – то, считайте, ваша миссия выполнена полностью! Ну, а нет – оставьте свои закорючки на наших протоколах соревнований, и свободны! Хоть завтра отвезу назад в Орджоникидзе!

 – Вот, за что я люблю военных, – рассмеялся Рустам, – так это за честность и прямоту! Ты, старик... ничего, что я так тебя называю? Сам же предложил! Ты, старик, сам подумай, ну чего бы мы сюда поперлись, если бы у нас не было времени попить водки? И вообще – где ты видел нормальных мужиков, у которых на это нет времени? Верно я говорю, Леха?

 Он обернулся за поддержкой к Захарову. Тот утвердительно кивнул головой и добавил:

 – Тем более, на халяву!

 Затем с притворным беспокойством уточнил у майора:

 - Или не на халяву? Тогда лучше сразу вези нас обратно!

 Майор рассмеялся:

 – Больше вопросов нет? Тогда – по машинам! Едем пить водку! Если, конечно, у меня ее хватит на таких сурьезных бойцов...

 Не доезжая Казбеги, УАЗик свернул влево и по заброшенной, уже едва заметной на каменистом склоне старой Военно-Грузинской дороге, медленно пополз в гору, к повороту на Бешеную Балку.

 Место для лагеря было выбрано и оборудовано грамотно, по-армейски обстоятельно. На большой поляне, в нескольких десятках метров от каменистого русла маловодной в это время года речки Куро уже стояло несколько просторных армейских палаток. В центре поляны высился свежесрубленный и ошкуренный шест, предназначенный для флагштока, а в тени деревьев на краю поляны примостился ГАЗ-66 с дизель-генератором и радиоузлом. Из расположенного на крыше его будки "колокола" на весь лес разносилось: "Не плачь, девчонка!"...

…Иван Алексеевич осторожно постучал в дверь соседа, подождал немного и, не дождавшись ответа, толкнул дверь – она была не заперта. Он отряхнул с валенок снег, вошел и поднялся по ступенькам к двери, ведущей в сени. Она тоже оказалась открытой. Не запертой была и дверь, ведущая в комнату.