Они выпили. Четырин встал из-за стола и, закурив, стал ходить по кухне.

– Что произошло дальше?

– Дальше? А дальше мы сбили человека. Мы просто не заметили его и сбили. В тумане и темноте мы не заметили человека на дороге. Грузовик проехал по нему, словно это была кочка на дороге. Мы остановились. Шок и чувство беспомощности охватили нас. Несколько минут мы сидели, не зная, что нам делать, а потом вышли. Семеныч взял фонарь, и мы начали искать несчастного. Луч света осветил его на обочине: он оказался метров за двадцать от машины. Когда мы подошли к нему, то увидели, что это священник. Его окровавленное тело лежало неподвижно в грязи у дороги. Пока мы стояли в оцепенении, туман рассеялся и пошел проливной дождь, будто сама природа оплакивала его. Если бы можно было вернуть все назад, если бы можно было, я бы поступил иначе, но в тот момент мы поступили так, как поступили. И снова он, этот долбанный выбор, о котором он нам твердил. Только сейчас я начинаю понимать, как он был прав. Михаил сразу же пошел к машине и взял лопату, тогда я еще не понимал, зачем. Я умолял его отвезти беднягу в больницу или вызвать милицию, но он не хотел слышать об этом. Я просил и уговаривал, а он просто оттолкнул меня и начал объяснять, что священнику уже ничем не поможешь, а у нас вся жизнь впереди. Что милиция нас и слушать не будет, так как мы выпимши, а ему надо кормить семью, и что его дети без отца пропадут. Да и у меня на тот момент жена была беременна, и он четко объяснил, что мы соучастники. Это сейчас я понимаю, что за рулем был он, и мне ничего не грозило. Но тогда это звучало как приговор. Мы взяли тело и потащили его прочь от дороги в лесополосу. Семеныч принялся рыть яму. Но и это было еще не все. Когда мы столкнули тело в могилу, священник захрипел. Он был живой. Я кинулся к нему и попытался вытащить его оттуда, но Михаил отшвырнул меня в сторону и сказал, чтобы я не распускал слюни, что до больницы мы его не довезем, а нам еще жить надо. И что если я ему снова помешаю, он похоронит нас обоих. Страх сделал свое дело.

– И что? Вы его так и закопали живым?

– Да! Так и закопали! И не смотри на меня, как на животное, – ты не был в такой ситуации и не тебе меня судить!

Капитан молча налил водки и выпил, затем снова налил и выпил, потом закурил.

– А что было дальше?

– Дальше? Дальше никто из нас не вспоминал об этом и не ездил по той дороге. Два года мы избегали ее, но недавно поступил заказ за хорошие деньги привезти груз из Воронежа, и мы согласились. Будь все проклято. Что? Ненавидишь меня за это, капитан?

– Нет. Тебя ненавидят те, кого ты оставил без отца. А что до меня, так мне как-то все равно. Ты сделал свой выбор на тот момент. Каким бы он ни был. Тебе с этим жить, не мне.

– Да у священников обет безбрачия! Мне Семеныч так и сказал.

И хватит мне душу рвать, я и так себя проклинаю. Мне и без твоих нравоучений тошно.

– Обет безбрачия у монахов, а у священников все как у простых людей. И я тебя не лечу. Это все на твоей совести. Ну ладно, хоть ясно стало, почему он сел именно к вам. Хоть что-то становится на свои места. Теперь главное понять, почему он оставил тебя в живых.

– Ты мент, ты и разбирайся!

– Нет, дружок, теперь будем разбираться вместе. Ты рассказывал, что он вам денег дал, а я что-то ни денег, ни кошелька у тебя не видел. Ведь когда тебя в участок привезли, у тебя же все вещи изъяли?

– Точно.

– Тогда где же кошелек?

– Так в куртке. Вот в этой. Во внутреннем кармане.

Подойдя к куртке, Зверев вытащил из нее тот самый кошелек, о котором рассказывал Виктор.

– Странно. Тебя же обыскивали?

– Так точно.

– Как же это они упустили?

– Не знаю.

– Красивая вещичка.

Капитан открыл кошелек, но не нашел там ничего, кроме пепла, который он и высыпал на стол.

– Что это? – дрожащим голосом пробормотал Виктор.

– По-видимому, это твой заработок.

– Как это? Там же деньги были. Как же это?

– Так же, как и все остальное. Он и тут фокус выкинул. Вот тебе то, что ты заработал.

– Убери, я не хочу на это смотреть!

Зверев смахнул пепел в ведро и протянул кошелек Виктору.

– На, спрячь его пока и никому не показывай. Это единственная вещь, которую он оставил. Значит, она для чего-то нужна.

– А может, ты его себе возьмешь, а?

– Ага, еще не хватало, чтобы кто-нибудь его у меня увидел. Опер с копеечной зарплатой имеет кошелек с золотой каемкой. Нет, ты его выпросил, ты с ним и живи. Сейчас ложись спать, проспись маленько, а я в архив съезжу. Попробую откопать хоть какие-нибудь сведения по вашему священнику. Может, у него родственники были, а если так, значит, должны были обратиться с заявлением о пропаже человека. Думаю, искать нужно в этом направлении.

– Я с тобой поеду!

– Куда?

– В архив.

– Сиди дома и только попробуй куда-нибудь удрать. Я тебя из-под земли достану. Пойдешь у меня под белые ручки за два убийства. Понял?!

– Понял.

– Сиди здесь. Как только что накопаю, приеду.

– Ладно.

– Вот и прекрасно. Пойдем, затвори за мной.

Дверь за капитаном закрылась, и он снова оказался на улице. Было около шести утра, мороз стоял жуткий. Помявшись минутку на улице и оглядев окрестности, капитан побрел к остановке. Ветер пронизывал его одежду насквозь, но Алексею не пришлось долго мерзнуть. К его большому удивлению вскоре подъехал автобус, и он с радостью залез в салон. Сев на ледяное сиденье, капитан чертыхнулся, но вскоре согрелся и заснул. Он ехал в архив.

Александр бесцельно бродил по комнате: от волнения он не находил себе места. Время шло, а поиски не давали результатов. Хозяин мог появиться в любую секунду, и от этой мысли кровь стыла в жилах. Могучий и всесильный учитель секты был напуган, словно котенок при встрече с огромным псом. Его мысли путались, думать не хотелось, да и не моглось. Да и о чем можно думать, когда над головой навис дамоклов меч? От напряжения Александр кусал губы, потирал ладони, но легче ему не становилось. Каждый раз встреча с хозяином будто вырывала кусок его плоти. Можно было бы сказать, что кусок души, но душа его уже давно ему не принадлежала. Никто и никогда не видел его в такой тревоге.