Впрочем, взгляд, брошенный им на меня по возвращении, все вопросы снял мгновенно. Хотя, понятно, по любому лучше, чем в ночнушке. Одела принесенные им сапоги, застегнула куртку.

— Вещи все собрала? Идем.

Протянула ему свой жалкий пакетик, забрала цветы из вазы.

— А разве не надо с врачом пообщаться?

— Я уже пообщался. И попрощался. У них и без тебя дел по горло, все будут только рады, если мы как можно быстрее их покинем.

И вновь я сижу в его машине, и она взмывает все выше, выше. А мне уже не страшно, я только смеюсь радостно. Мне ничего не страшно, когда я с ним! И мы несемся над снегами, городами, дорогами. Я не смотрю вниз, я смотрю только на него. И понимаю, что люблю его. Люблю, люблю, люблю!

Мы приземляемся на крыше моего дома. Я смотрю на нее и не верю. Вот что, он сейчас выпустит меня из машины — и все? Все кончится?

— Не грусти. Я все еще с тобой, — он открывает двери, выходит сам, помогает вылезти мне. Достает мой чемодан из багажника. — Идем, поздороваюсь с родителями.

Он спускается со мной на второй этаж, доводит до двери, и уже тянет руку к звонку. Затем чуть качает головой, опускает руку и прижимает меня к стене.

— Дай хоть поцелую напоследок.

Мы целуемся. Целуемся так долго, что не хватает дыхания, но все не можем оторваться — он от меня, я от него.

— Мне надо идти, — он все же отстранился.

— Ой! Цветы помялись, — конечно, я же держала их в руках, но разве о цветах я думала при поцелуе? Несколько лепестков, отломившись, упали на пол.

— Как я и говорил: хрупкость и быстротечность, — Анхен нагибается, подбирает лепестки и кладет мне их на ладошку.

— А цвет?

— Что цвет, Ларис?

— Цвет подаренных цветов что-нибудь значит?

— Конечно. Всегда. Только это уже личные ассоциации. Понятные только дарителю и тому, кому подарили.

Он поднимает руку и нажимает звонок. И я уже не успеваю спросить, что же имел в виду именно он, потому что дверь почти сразу открывается, и на пороге стоит мама, и лицо у нее… странное, я не могу понять его выражения.

— Здравствуйте, Лидия, — вежлив, обаятелен, прекрасен. — Встретил в горах вашу дочь, не смог не подвезти до дома. Тем более, мне было по пути.

Мамино лицо проясняется, на губах появляется неуверенная улыбка.

— Все хорошо, — заверяет он ее, — вот только Петя немного приболел, но я надеюсь через пару недель увидеть его в университете.

Мама, наконец, сдвигается, и позволяет нам войти. Из гостиной подходит и папа.

— Добрый день, Сережа. Я бы хотел поговорить с вами. Всего пара слов, если можно.

— Да, конечно, прошу вас, — папа делает широкий приглашающий жест.

— Благодарю, но лучше вы меня немного проводите. Всего хорошего, Лидия. Лариса, не грусти, еще обязательно встретимся.

— Завтра? — я хватаю его за руку. — Ты ведь придешь ко мне завтра?

— Завтра не получится, милая. Меня не будет в городе. Много дел. Но как только вернусь — обязательно к тебе загляну. Договорились? — он подносит мою руку к губам и целует ее. Затем отпускает ее и выходит. Папа выходит за ним.

Он не возвращается довольно долго. Я успеваю раздеться и отволочь чемодан в свою комнату. И даже найти вазу и поставить туда цветы. Оторванные лепестки зажимаю между страницами книжки и убираю ее в полку, вставив в плотный ряд прочих книг.

И все пытаюсь отмахнуться от мамы, которая рвется узнать от меня последние новости, но я не понимаю, о чем она меня спрашивает.

— Лара, он что, тебя простил? У вас все хорошо?

— За что он был должен меня прощать? Мама, ты о чем? Мы, вроде, не ссорились. Да, все хорошо, он помог мне доехать, и в больнице помог.

— В какой больнице?

— Ну, я же болела. А Анхен приехал и… в общем, теперь я здорова, вот только Петька еще болеет, но Анхен сказал, что с ним все будет хорошо, и он тоже скоро приедет…

Рассказывать маме про кровь и любовь совершенно не хотелось, завтра же раструбит всем подружкам, а это не для всех, это только мое!

К счастью, возвращается папа.

— Что он тебе сказал?

— Да, в общем, ничего. Рассказал, что ты заболела. И как он тебя вылечил. Попросил присмотреть за тобой, пока его не будет. Все же я немного в курсе особенностей вампирской медицины.

— Каких особенностей? Как он ее лечил? Сережа, вы о чем? — мама сгорает от нетерпения.

А мне интересно только одно:

— Он сказал, когда он вернется?

— Через пару дней. Он и сам пока точно не знает. Но, как вернется, обязательно зайдет. Пойдем, Лида, пусть девочка отдохнет с дороги. И я все тебе расскажу.

Я бросаюсь папе на шею.

— Все не надо, — шепчу ему прямо в ухо.

— Все я и не буду, — шепчет он мне в ответ. — Разве я тебя подводил?

Следующие несколько дней помню смутно. Я не грустила, нет. Мне не было больно от его отсутствия. Я знала, что он вернется. И я ждала. Все остальное было просто не интересно. Занятия в универе уже начались, и я честно их посещала. Надеть в универ брюки я бы не решилась, а вот бежевый свитер носила не снимая. Он грел меня, как грела мысль о любви. Его любви.