Его губы замерли в миллиметре от моих. Скользнули вдоль щеки к уху.

— Ты настолько боишься целоваться? — прошептал едва слышно. Едва касаясь, обвел языком мочку уха, скользнул вниз вдоль шеи, легко поцеловал в основание плеча. Я дрожала.

— Так поцеловать? — вновь шепнул он мне прямо в ухо, — или укусить?

— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла я, уже не веря, что он услышит.

— Пожалуйста что? — выдохнул он мне в губы.

— Пожалуйста, отпустите.

Он отпустил. Причем так резко, что я едва не упала, ведь все это время я пыталась от него отстраниться. Соскочила с его колен и опрометью бросилась к выходу. На бегу едва не запнулась о собственную сумку. Подхватила ее, рванула к двери, и даже успела ее немного приоткрыть. А потом его сильная ладонь заставила дверь закрыться. Более того, он достал из кармана ключ и несколько раз провернул его в замке.

— Не так быстро, Лариса.

Я обреченно обернулась, подпирая спиной дверь и прижимая к груди сумку.

— Давай присядем, и я тебе кое-что объясню.

Я помотала головой. Спасибо, насиделась. Милейшие люди вампиры. Одна беда, что нелюди.

— Обещаю, больше никаких смелых экспериментов.

— Так это был «смелый эксперимент»?!

— Прости, что так напугал. Но я должен был убедиться наверняка.

— Убедиться в чем?

— Присядь, пожалуйста.

Присела. Вот прям где стояла, там и присела, съехав спиной вниз по запертой двери. Он пожал плечами и тоже уселся на пол, в двух шагах от меня, сложив сцепленные в замок руки на торчащей кверху коленке.

— Костюмчик не попортите? — не удержалась я.

— На покупку внеочередного костюма я зарабатываю. Послушай меня сейчас внимательно, ладно? Я позвал тебя не ради праздного любопытства, и не от того, что мне не с кем целоваться. Ты серьезно больна, Лариса.

Если я думала, что он меня уже ничем не удивит, то глубоко заблуждалась.

— Уверяю вас, куратор, я чувствую себя прекрасно, если только не простудилась сегодня на морозе.

Особенно когда вы не ломаете мне руки и не лезете целоваться.

— Ты замерзла, но насколько я могу чувствовать, пока не простудилась. Проблема в другом.

— Да? И чем же, по-вашему, я больна?

— Это редкое генетическое заболевание, совершенно не изученное в человеческой медицине, поскольку предыдущий подобный случай был зафиксирован более двухсот лет назад. Да и тогда он был единичен. Вампиры, впрочем, проблемой занимались. Даже дали этой болезни достаточно сложное наименование, которое я сейчас даже произносить не стану. Потому что ни к чему, да и не помню, если честно. А вот путей решения этой проблемы, увы, найдено не было. Догадаешься, о чем идет речь?

— Я не вампир, на что мне ваши заморочки.

— Они не наши, Лариса, они всерьез угрожают твоему благополучию. Выражаясь простым языком, это называется невосприимчивость. Патологическая невосприимчивость голоса крови. Тебе знаком этот термин?

— Голос крови? Да, папа мне объяснял. Он сказал, что у меня он ослаблен.

— У тебя он отсутствует. Вообще. Более того, любая моя попытка воздействовать на тебя путем активизации нашей кровной связи, вызывает сильнейшую реакцию отторжения.

Воздействовать путем активизации — вот это как, интересно? То есть они на нас воздействуют, заставляя себя желать? Желать вновь стать их пищей? В самом деле зомбируют, я тогда сгоряча ляпнула, а это и вправду так? Я в ужасе сглотнула. То-то глаза у них временами мерцают так неприятно… И тот, на Горе, тоже все хотел, чтобы я взглянула ему в глаза… То есть это вот такая у нас свобода?.. Но он сказал, что на меня он воздействовать не может.

— И поэтому я никогда не смогу захотеть, чтобы вы сожрали меня, как мою подругу? Только вампир мог додуматься назвать это болезнью. Для людей это благо, хотя вряд ли вы сможете это понять!

— Я могу понять очень многие вещи. Например то, что это действительно может быть благом. Для группы людей. Для сообщества людей. Для всех людей в мире. Ты не услышала главного: ты такая одна. Единственная за двести лет. И люди тебе этого не простят.

— Люди? — посмотрела на него скептически. Да что он мне голову морочит? — Скажите уж честно — вампиры.

— Люди, Лариса, люди. Я с тобой сейчас предельно честен. Вампирам ты не помеха. Скорее забавная аномалия, уж прости за прямоту. А вот люди могут тебя возненавидеть, если ты дашь им повод. Свободные и разумные люди — это в основе своей дикая стая, которая не выносит тех, кто думает и чувствует иначе. Я прекрасно осознаю, что ты не сможешь нас полюбить. И чувствовать в нашем присутствии то, что чувствует все остальное человечество. И поверь, и я, и все мои соплеменники без твоей любви прекрасно обойдемся. А вот люди очень жестоко тебе отомстят, если ты станешь открыто выражать непочтение к их кумирам. Любой нормальный человек чувствует практически религиозный трепет даже при слове «вампир». Поэтому я очень тебя прошу, ради себя самой, будь аккуратней в выражении собственных эмоций.

Понятно. Начали за здравие, а кончили моралью. Не смей обижать святых вампиров. Да не пошел бы он…

— Если это все, разрешите мне уйти.

— Мне казалось, ты хотела меня о чем-то спросить.

— Уже нет, ваши «смелые эксперименты» ответили не только на ваши вопросы, но и на мои.

— Как знаешь. Надумаешь — обращайся, Для тебя у меня всегда найдется время.

Он поднялся, давая понять, что разговор закончен. И протянул мне руку, помогая встать. Руку я приняла. Безумным голодным вампиром он мне больше не казался. Вот только…