«О, ты уже закончил? Быстро ты управился». — Окинув комнату взглядом, убедилась, что Кот сделал все верно и ничего (хотя бы из вредности) не перепутал. Взяв висящее на спинке стула полотенце, которое я забыла взять в душевую (на радостях), начала высушивать волосы.

«Почему так тихо в Академии? Где народ? Где спешащие доделать свои дела адепты?»

«Во-первых, все нормальные адепты уже закончили свои дела, ведь пришли сюда куда раньше, нежели мы. Теперь кто-то проводит последние дни с семьей, кто-то веселится в трактирах, так как потом для этого не будет времени, а кто-то еще спит — высыпается заранее».

«А во-вторых?»

«А во-вторых я сказала в во-первых. Рано еще. Спят все».

«Не так уж и рано. Солнца-то уже встали».

«Пусть спят. Скоро такой роскоши у них не будет».

«Ты так говоришь, словно у тебя есть», — хмыкнул Кот на мой комментарий.

«У меня, в отличие от них, уже давно такого счастья нет. С тех самых пор, как ты — будильник мой персональный — у меня появился». — Пока говорила, старалась собрать волосы в хвост. Шасс. Не получается с мокрыми. Ладно, похожу с косой.

«Благодарить должна! Зато никогда не проспишь!» — тут же возмутился Кот.

«Разве я что-то сказала против? Подумаешь, бывает, по утрам ворчу. А так я уже давно привыкла. Или расцеловать тебя в знак благодарности?» — Сказав, протянула руки к нему, собираясь осуществить сказанное. Илато же посмотрел на меня со страхом и прыгнул на шкаф, прошипев оттуда:

— Вот найти себе парня и целуй его!

— Не забыл, что вслух нельзя? — Пожурила его я, погрозив пальчиком. — А ревновать не будешь?

— Нас никто не услышит. Нет, не буду. А вот благодарить за то, что избавил меня от твоих нежностей, очень даже!

Достав черные обтягивающие брюки, больше подходящие для верховой езды, стала надевать их, посмеиваясь над Котом. Какой он у меня, оказывается, недотрога! А ведь еще недавно в любви признавался. Какой непостоянный! Еще б про личное пространство заикнулся.

— И заикнусь! Ко мне ближе, чем на мерон, не подходить!

— Сам же первый подойдешь. — Надев белую блузку, принялась за сапоги. И что это на моего Котика нашло? Не у что так сильно испугался? Или оскорбился? Да кто его знает. Неведомо мне, что в кошачьих мозгах творится. — Ну, что? Идешь со мной или тут останешься?

«Книги я за тебя не понесу, — снова перейдя на мыслеречь, решительно сказал Илато, спрыгивая со шкафа. — Не на спине же мне их нести?»

— Какой ты у меня джент… благородный, — кашлянув, исправилась я. — Разве я тебя заставляю?

— Да кто тебя знает? Неведомо мне, что в человеческих мозгах творится, — передразнил меня Кот. Вот кому-кому, а ему явно известно, что у меня в голове творится. Вот скажите, почему он мои мысли читает, а я его — нет? Это же нечестно.

— Пошли давай, юморист.

Выйдя, Кот побежал вперед, но перед развилкой остановился и обернулся, спрашивая взглядом: «Куда дальше?»

— А самому догадаться? Если прямо пойдем, то в мужское крыло попадем, вверх и налево — в комнаты для занятий. Куда нам остается идти?

— Вниз и направо. Ах, да, ты же говорила, что все подобные заведения внизу.

— Да-да. Слушай внимательнее.

— Наперегонки? — Подпрыгивая на месте, как котенок, спросил Илато, сияя озорными глазками.

— Бегать в здании? По лестнице? Нет, спасибо. По правилам безопасности это не рекомендуется.

— Ну и зануда. — Илато, опустил хвост в знак огорчения, но, тем не менее, через пару синов рванул вниз по лестнице.

— Разобьешься — сам виноват! — Успела крикнуть вдогонку. Покачала головой на его внезапно проснувшееся в одном месте детство и только хотела последовать за ним, как позади послышалось:

— Кому это ты там кричишь?

Обернувшись на звук голоса, увидела новое действующее лицо, пришедшее с мужской половины этажа. Молодой человек (если он, конечно, человек) лет двадцати («Примерно третий курс», — тут же отметила я) стоял недалеко от меня, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Тело тренированное, в меру мускулистое. Одет в обтягивающие брюки для верховой езды белого цвета, заправленные в высокие черные сапоги на низкой подошве; рубашка в тон брюкам; через правую руку перекинут жилет черного цвета.

Каштановые волосы забраны в высокий хвост, но несколько прядей челки спадают на лицо; острый подбородок гордо выдвинут вперед, губы сложились в некотором подобии презрительной улыбки; нос острый, с горбинкой; глаза светло-голубые, льдистого цвета, которые не подходят к цвету волос: потемнее бы; высокий лоб с маленьким шрамом над левой бровью. Симпатичное лицо. Было бы. Если бы не это презрение, высокомерие, самолюбие, так и мелькающее в его чертах: в улыбке, в глазах. Да что там? Сама поза многое говорит о его хозяине.