Жизнь после смерти

Аннотация

Рассказ "Жизнь после смерти"

Любовь Рябикина ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ рассказ Валя Кошкин был наркоман «со стажем». Начал принимать наркоту еще в школе. Сладковатый дымок кружил голову, приводя парня в прекрасное расположение духа. Все вокруг становились такими смешными и милыми! Все проблемы казались пустячными и не стоящими внимания. Ему казалось, что он может решить даже самые трудные вопросы. Вначале покуривал «травку» раз от разу. Родители ни о чем не догадывались, а он старался не попадаться. Сигареты с травкой оставлял у друга. Углубленные в работу и пропадавшие с утра до вечера вне дома, мать и отец не замечали расширенных зрачков и бледной кожи своего любимого Валечки. Не видели, как трясутся его руки через шесть–семь часов после курева. Не знали его друзей, считая, что «у парня голова на плечах имеется и их мальчик ни во что вляпаться не может». Сыночка такая трактовка вполне устраивала. «Предки» беспрекословно давали ему деньги на карманные расходы, не требуя отчета и Кошкин этим пользовался, сплавляя довольно приличные суммы на травку. У него имелся даже свой поставщик, продававший начиненные сигаретки со скидкой своему «постоянному клиенту». Закончив школу, с помощью родителей и их связей, Кошкин поступил в финансовый институт, увильнув от армии. Это было настояние матери. Татьяна Викторовна видела своего сыночка в будущем управляющим какого–нибудь солидного банка. Валя подчинился, хотя в принципе учиться на финансиста не хотел. Его вообще ничто не интересовало. К концу первого курса, «для расслабухи», курил травку уже каждый день. На втором курсе попробовал «ширнуться» с легкой руки приятеля, перешедшего на «укольчики» и пошло–поехало. Таких, как Валя, в институте оказалось не так уж и мало. Кто–то нюхал кокаин, кто–то курил травку, некоторые балдели от галлюциногенных грибов, а кое–кто кололся. У них была своя тусовка. Встречались компанией у кого–то в квартире. Земные дела уходили в сторону, с легкостью заменяясь иллюзиями. Три года родители Кошкина даже не догадывались о его «увлечении», пока мать не обнаружила во время уборки в комнате «дитяти» шприц и ампулу морфина. Ей сразу стало не до уборки. Муж был на работе, но жена заставила его приехать. Наконец–то у родителей открылись глаза. Сыночка в квартире не было и в течении четырех часов отец с матерью безуспешно пытались придумать, что им делать. Вечером последовал тяжелый разговор, который закончился крупной ссорой. Старший Кошкин требовал: — Дай слово, что ты больше к этой дряни не притронешься! Валька слова давать не захотел, понимая. что все равно не сдержит, так как уже окончательно втянулся и не мог жить без наркоты. К тому же перед самым приходом домой, он ввел себе новую дозу и ожидал прихода отличного настроения. Но вместо этого… Разозлившись, что ему испортили кайф, он открытым текстом послал родителей по определенному адресу и в результате заработал первую в своей жизни оплеуху от отца. Сергей Константинович, в отличие от своего сыночка, был мужчиной крупным и сильным, так что Валя от комментариев воздержался, удрав из дома. Лишь шарахнул дверью напоследок так, что посуда в шкафах зазвенела. Татьяна Викторовна уселась на диван и расплакалась, уткнувшись в подлокотник лицом. Сергей Константинович мрачно ходил по комнате. Косясь на плачущую жену. Он пытался найти выход… Целую неделю Валька Кошкин жил у приятеля по институту, Игоря Стрельникова, пока его неожиданно не вызвали в деканат. Кошкин прикинул: с учебой у него было не так уж плохо. Во всяком случае «хвостов» не наблюдалось. С самым удивленным видом он шагал по длинному коридору к деканату. Постучавшись вошел в кабинет. Заметил внимательный взгляд Фисенко на своем лице и насторожился. Декан предложил: — Присаживайтесь, молодой человек… — Когда Валька сел, еще раз посмотрел в его лицо и продолжил: — Не хотели бы вывзять академический отпуск и немного отдохнуть. Ваши родители обеспокоены вашим здоровьем. Я не против, чтоб вы этот учебный год лечились… Кошкин остолбенел. Он сообразил, что родители побывали у Фисенко и наверняка рассказали ему обо всем. Именно по этому он так смотрит. Настроение испортилось мгновенно. Студент буркнул: — Разрешите мне подумать и поговорить с родителями? Завтра я дам ответ… Декан не возражал и отпустил его. Валя с трудом дождался конца занятий, а затем рванул домой. Не снимая туфель, прошел в кухню, где находились оба родителя. Мать что–то готовила, стоя у плиты. Отец нервно урил у открытой форточки, чего раньше себе никогда не позволял. Младший Кошкин попытался перетянуть мать на свою сторону: — Мам, ты хотела, чтоб я учился на финансиста и я учусь. У меня нет «хвостов» и прогулов. Внеучебное время я буду проводить так, как считаю нужным. Я уже взрослый! Татьяна Викторовна, изрядно перенервничавшая за это время, рыкнула на него, ударив ладонью по столу: — Вначале ты вылечишься от этой дури. Я не хочу, чтоб мой сын стал конченным наркоманом! В ответ сынуля шлепнулся на диванчик в кухне и рассмеялся: — Ты думаешь, что я только начал? Да вы оба никогда внимания не обращали на меня. Я уже в девятом классе травку курил! От такого заявления мать рухнула на тот же диванчик, только с другой стороны, схватившись за голову и крикнув: — О, Господи! Сережа, Сережа!!! Ты слышишиь, что он сказал? Сергей Константинович коротко ответил: — Слышу… Без долгих разговоров сгреб сынулю за шкирку и поволок в прихожую. Удивленный Валя, согнувшийся практически пополам и семенивший ногами, спросил: — Ты куда меня тянешь? Папуля решительно ответил: — Да я тебя, сукина сына, прямо сейчас в закрытую клинику увезу! Это надо так опуститься! Чего тебе не хватало, что ты за наркотики взялся? У тебя все было! Мы с матерью изо всех сил вкалывали, чтоб тебя обеспечить! Многие твои сверстники никогда не имели того, что имел ты… Кошкин прохрипел в ответ, так как ворот вокруг шеи слишком сильно натянулся: — А думаешь, мне это требовалось? Мне ваше внимание нужно было! А вы все только о работе, деньгах да карьере пеклись. Я для вас был на положении игрушки… Рука Сергея Константиновича разжалась. Он встал в коридоре и уставился на сына, потиравшего горло. Татьяна Викторовна тоже вышла в коридор, забыв про кулинарию. Это было что–то новенькое в их покладистом Валечке! Парень продолжал говорить, насмешливо глядя на отца: — Вы от меня деньгами откупались! Ты со мной хоть раз в футбол гонял? На рыбалку ходил? Вы меня маленьким сплавляли к деду с бабкой и забывали на все лето! Жаль, что они умерли! Только благодаря им у меня детство было… Валька стоял посреди коридлора и теперь орал на родителей, переводя взгляд с отца на мать и обратно: — Думаете, все деньгами можно заменить? Пошли вы оба! Он сгреб куртку с вешалки и выскочил из квартиры. Родители так и остались стоять по разным концам прихожей с открытыми ртами. Затем, стараясь не глядеть друг на друга, разошлись по комнатам. Такое в их семейке произошло впервые. Обычно Валя был покладистым и никогда не опускался до грубости. Соседи постоянно ставили младшего Кошкина в пример своим детям. И вот такой облом! Валька несся по улице, кипя от злости. По дороге, немного придя в себя, решил забежать к Стрельникову и поделиться новостями. Раскаяния по отношению к родителям не было. Наоборот, появилось странное облегчение. Он смог высказать им все то, что копилось в нем годами. Игорь был дома. Распахнув дверь, пригласил: — Проходи, Валек! Предки еще на работе… — Обратил внимание на перекошенное лицо с красными пятнами на щеках и спросил: — Ты чего такой? Случилось чего? Кошкин повесил куртку в шкаф. Сбросил туфли. Прошел вместе с приятелем в его комнату. Подошел к окну. Опершись спиной о подоконник, рассказал приятелю про новую ссору с родителями и добавил: — Сами даже не поговорили толком ни разу. Только и знают: «Вот тебе деньги. Купи, что захочешь»… — Он довольно похоже передразнил мать: — А теперь туда же… Мы тебя воспитывали. Ах–ах, наркоман! Стрельников махнул рукой: — Все предки одинаковы! Помнишь скандал у Вероники? До сих пор в лечебнице находится… — Посмотрел на приятеля еще раз и улыбнулся: — Сейчас мы твое плохое настроение поправим. Мне тут крутую штучку принесли. Говорят, классная вещь… Потянулся к книжной полке, отодвигая в сторону роскошный альбом с репродукциями Дега и доставая пакетик с двумя ампулами и одноразовыми шприцами. Валя кивнул, плюхаясь на диванчик в комнате дружка и закатывая рукав свитера: — Давай… Через десять минут Стрельников набирал номер «скорой» трясущимися руками, а когда ответили, дико проорал в трубку: — У меня тут приятель загибается! Спасите! Женский голос спокойно и доброжелательно спросил: — Что случилось? Игорь прорыдал: — Передоза… Голос построжел и потребовал: — Адрес! Стрельников срывающимся голосом продиктовал адрес и вернулся в свою комнату. Валька Кошкин лежал на полу с серо–зеленым лицом и слегка подергивался. Шприц с небольшим количеством крови валялся рядом с его правой рукой. Игорь забился в угол между шкафом и стеной. Обхватив коленки обоими руками, сжался в ком, не сводя испуганных глаз с приятеля. Своим видом он мало отличался от умиравшего Кошкина. По щекам текли слезы. Серые губы невольно прошептали: — Хорошо, что я этой дрянью не успел ширнуться, а то бы оба… В дверь требовательно позвонили. Игорь метнулся в коридор. Звякнул замком. Он не мог ничего сказать медикам из–за перехватившего горло спазма, лишь указал рукой на комнату с распахнутой дверью. Двое медиков в белых халатах с чемоданчиками в руках бросились туда. Следом в прихожую Стрельниковых вошел шофер с носилками. Игорь закрыл входную дверь и кинулся в комнату. Над его приятелем уже хлопотали оба врача, что–то вкалывая ему в исколотые вены. Стрельников прижался к косяку двери спиной и замер, глядя широко открытыми глазами на уже раздетое по пояс тело Кошкина. Один из докторов оторвался от Вальки. Подошел к Игорю и спросил: — Ампула сохранилась после этой дряни? Стрельников смотрел на медика и никак не мог понять, чего от него хочет этот мужчина в белом халате, так сурово глядящий на него. Врач неожиданно сгреб его за грудки и стукнул спиной о стену: — Да приди ты в себя! Ампула сохранилась? Парень пришел в себя и оглядел более осмысленно. Вместо ответа бросился к полке с книгами и вновь достал пакетик. Протянул врачу целую ампулу: — Вот–вот… Я не кололся! Думал позже… Врач взглянул на ампулу без надписей с голубоватой жидкостью и что–то сказал по латыни поднявшему голову второму доктору. Они вкололи Вальке еще несколько уколов. Добились от Стрельникова анкетных данных Кошкина, старательно записав все на бумагу. Рослый медик поднялся с колен и скомандовал: — Немедленно в больницу! Игорь глупо спросил сквозь накатившую икоту: — А мне что делать? Доктор жестко посоветовал: — С наркотиками завязывать! Не знаю, довезем ли твоего дружка живым до реанимации. Дозу он себе вколол лошадиную… Кошкина положили на носилки, закинув сверху его свитером и простыней. Второй доктор и шофер понесли парня из квартиры. Врач, когда его напарник скрылся за дверью, обернулся и попросил бредущего следом Игоря: — Ты вот что, родителям этого парня сообщи. Мы его в Одинцовскую центральную повезем… Стрельников закивал и забормотал сквозь текущие слезы: — Сообщу, обязательно… Сам схожу… Реанимация на колесах мчалась по средине дороги с включенной сиреной. Встречные и попутные машины старались уступить дорогу. Внутри два врача боролись за жизнь Вальки Кошкина. Боролись, матерясь и проклиная наркотики и наркоманов, а больше всехъ доставалось тем, кто их распространяет. Рослый медик выдохнул: — Вот сейчас наркомана спасаем, а кто–то нормальный умирает! Что за жизнь… Валька время от времени, под воздействием лекарств, выплывал из бессознательного состояния, чтобы через мгновение погрузиться в темноту. Его жизнь теплилась на волоске. Глаза мутно смотрели на электрическую лампочку и вновь закрывались… Едва умиравшего наркомана втащили в приемный покой, как вырубилось электричество. Реанимационная бригада, получившая срочный вызов и дожидавшаяся в операционной пациента, галопом спускалась с восьмого этажа по лестнице, спотыкаясь и проклиная энергетиков во главе с Чубайсом. В больницах не предусмотрены фонарики и свечи. Между тем в темноте приемного покоя Валькино сердце остановилось, не выдержав нагрузки. Медсестры забегали. В ход, чтоб осветить путь для спускавшейся бригады, пошли зажигалки. Их дрожащие огоньки немного рассеяли темноту и реаниматологи добрались до приемного покоя не переломав ног. Старая медсестра из приемного покоя притащила единственную на всю больницу свечу, которую держала в дальнем углу стола долгие годы. Пульс наркомана не прощупывался, о чем медсестры приемного покоя не замедлили оповестить примчавшуюся бригаду реаниматоров. Чтоб стало светлее, врачи и медсестры из разных отделений столпились вокруг каталки, на которой лежал Кошкин, включив свои мобильники. Зажигалки погасили. Все опасались пожара. Зеленоватые, голубоватые и даже розовый огоньки выглядели в темноте фантастически нереально. Главный хирург принял единственно верное решение — вставив в горло трупа трубку с «лягушкой», начал делать массаж сердца, чертыхаясь и пыхтя. Он был уже не молод, а дефибриляторы без электричества не работали. Старая медсестра стояла в ногах Кошкина со свечой, которую сжимала обоими руками. Она что–то шептала и губы призрачно шевелились. Восемь фигур стояли вокруг стола, подсвечивая хирургу мобильниками и свечой. Сердце Вальки после усилий медика «ожило». Он судорожно вздохнул и открыл глаза. Восемь призрачных серых фигур стояли вокруг него, освещенные разноцветными огоньками, а в ногах — в ногах застыл кто–то в белом и со свечой… Такого крика врачи не слыхали до этого ни разу! Вопль слашали не только в центральном корпусе, но и во всех корпусах рядом. Трубка вместе с лягушкой улетела куда–то в темноту, просто снесенная криком. Кошкин боролся с медиками, а те — восемь человек! — с трудом удерживали тело тщедушного парня на каталке и никак не могли понять — что случилось и почему он так рвется из рук. Хирург догадался первым и крикнул: — Да не рвись ты так! У нас свет вырубили! Валька хлюпнул от этого вопля и бессильно свалился на каталку, потеряв сознание. Его сердце билось хоть и не ровно, но вполне жизнеутверждающе. Уставшие медсестры, заимевшие множество синяков, облегченно вздохнули и наконец–то отпустили «больного». Врач склонился над Кошкиным. Прислушался. Сердце билось и хирург нервно рассмеялся: — Живой, сволочь… Через двадцать минут свет дали и Вальку подняли на восьмой этаж реанимации на лифте. Устроили в палате, поставив сразу две капельницы. На следующий день в палате сына появились заплаканные почерневшие от переживаний родители. Кошкин был в сознании, но на вопросы не отвечал и вообще вел себя странно. Глаза смотрели вполне осмысленно и даже губы приоткрывались, но из них не вырывалось ни единого звука. Врач–реаниматолог сообразил в чем дело. Надо было рассказать родителям. На второй день, ближе к вечеру и зная, что у Вальки сидят оба старших Кошкиных, доктор пришел в палату. Сергей Константинович и Татьяна Викторовна сидели у постели сына. Какое–то время доктор собирался с мыслями, глядя на постаревшую за пару дней женщину. Кошкины глядели на него с надеждой. Врач подошел к кровати, заглянул в распахнутые глаза Вальки. Перевел взгляд на родителей наркомана: — Молчит? В общем, завтра мы его психиатрам покажем. Я хотел бы объяснить это молчание… Тут вот какое дело произошло… Валька вдруг закашлялся на кровати, а затем прохрипел, часто прерываясь: — Ой–ё–ё-ё… На хрен психологов! Да чтоб я… еще хоть раз… наркоту принял… Боже упаси… Я ж думал, что в чистилище… попал, когда эти огоньки… увидел… Реаниматолог еле сдержался, чтоб не захохотать. Он вдруг представил со стороны, как выглядела его бригада в свете мобильных, да еще эта свеча в ногах… Кошкин слово сдержал. Едва кто–то предлагал ширнуть или покурить, как у него перед глазами явственно вставали восемь призрачных фигур. Желание принять накркотик пропадало само собой и Валька наотрез отказывался от дозы. Видение было слишком жутким, чтобы еще раз попробовать повторить его. Его дружок Игорь Синельников завязал с наркотиками в тот день, как увидел умиравшего Вальку. Его родители долгое время даже не догадывались о том, что их сын был наркоманом. Лишь после четвертого курса института Игорь рассказал отцу и матери о том, что произошло в их квартире в злополучный осенний вечер всего год назад. Он дал слово, что никогда больше не притронется к дури и постарается уберечь от этого других. Оба парня приняли активное участие в движение «Жизнь без наркотиков»… 1 декабря 2006 года