— За Алимом Мансуровым мы сейчас не поедем, поздно уже. А завтра пошлем ему повестку. И вашу сестру надо бы обследовать, а вдруг она все придумала.

Анна от этих слов задохнулась, а когда голос к ней вернулся, милиции и след простыл. Убедившись, что отец вне опасности, она поехала к маме. Ирка спала. Сообщила об отце, позвонила Андрею и рассказала обо всем. Сказала, что приедет утром. Потом повернулась к плачущей матери:

— Я пойду поброжу, успокоюсь немного. А ты ложись. Запрись и ложись, больше мы ничего пока сделать не можем. Я на сеновале просплю.

Вышла из дома. Спокойно достала из–под сиденья в машине пистолет и пошла к Мансурову. В голове билась только одна мысль: «Ты мне за все заплатишь, Алим Мансуров. Своей жизнью заплатишь!» Подойдя к дому сняла пистолет с предохранителя и передернула затвор. Постучала в запертую калитку. Стучать пришлось довольно долго, наконец в доме зажегся свет. Стукнула дверь и мужской голос с акцентом спросил:

— Кто там?

Анна спокойно ответила:

— Мне Алим нужен. Просили кое–что ему передать, очень срочно.

Ложь далась легко. Калитка отворилась:

— Я Алим. Чего просили передать?

Анна спокойно подняла пистолет к левой стороне его груди вплотную и дважды нажала на курок:

— Это тебе за сестру и за отца!

Труп упал прямо к ее ногам. Иноземцева спокойно перешагнула через него и встала на низеньком крылечке в тень. Из дома на выстрелы выскочили двое азербайджанцев. Навскидку, практически не целясь, Анна выстрелила и в них. Один скатился по лестнице с воем, держась за простреленное колено. Другой с визгом катался по крыльцу, ухватившись руками между ног. Сказав раненым, что пристрелит, если дернутся, Анна вошла в дом. Обошла комнаты, но там никого не оказалось. Так же спокойно перешагнув через раненых и труп, она пошла к телефонной будке и снова позвонила мужу. Рассказав обо всем попросила найти адвоката и положила трубку раньше, чем он успел хоть что–то сказать. Пошла в милицию. По дороге швырнула пистолет в открытый канализационный люк. В пять утра разбудила спящих милиционеров. Устало попросила:

— Отведите меня в камеру. У дома Мансурова лежит труп, а на крыльце двое раненых. Это сделала я. Но больше я ничего вам не скажу без адвоката.

Сон с лейтенанта мгновенно слетел. Он схватил телефонную трубку и начал названивать начальству домой и в больницу. До приезда капитана Коломенцева пытался задавать Анне вопросы, но она молчала. Молчала и при начальнике милиции. Коломенцев не добился от нее ни слова и в конце концов отправил в камеру. Едва опустившись на жесткие нары и укрывшись тоненьким одеяльцем, Анна мгновенно погрузилась в черный, без сновидений, сон. Ее не смогли разбудить ни в девять утра, ни в полдень.

Не доезжая до Копейково, Иноземцева выслала вперед разведку. Парни вскоре вернулись вместе с местным жителем. Мужик объяснил:

— А черных в деревне нет со вчерашнего вечера. Куда–то укатили на трех машинах, а потом не появлялись.

Анна показала ему пленных:

— Эти?

— Они и есть.

— Тогда поехали в деревню.

Местного посадили в одну из машин и колонна двинулась дальше. Из каждого дома начали выходить люди. Они шли в центр деревни, к магазину. Когда колонна подъехала, там уже образовалась толпа. А народ все шел и шел. Пришли и старые и молодые. Иноземцева вышла из машины, поздоровалась:

— Здравствуйте, соседи!

Ближние к ней люди ответили на приветствие. Анна поднялась на верхнюю ступеньку крылечка у магазина, чтобы всех видеть и заговорила:

— Люди! Я из соседнего района. Зовут меня Иноземцева Анна Николаевна.

По толпе пошел гул: «Хозяйка Района! Сама пожаловала!» Но Анна снова заговорила и гомон стих:

— Думаю, здесь ни для кого не секрет, что происходит в нашем районе. Мы выгнали с его территории всех лиц кавказской национальности. Вчера вечером с территории вашего района они предприняли попытку проникнуть к нам. Это не удалось и взяли мы их без единого выстрела. Я привезла их сюда, на ваш суд, хотя и не всех. Троих я отправила к нам в райцентр. Они «отличились» у нас: на их совести вымогательства и изнасилование, драки и хулиганство. Оставшихся я привезла к вам, про них ни я, ни мои люди ничего не знаем. Судите их сами. Хватит терпеть! Ведь и в вашем районе милиция у них на прикорме. Сейчас их приведут сюда. Если есть среди них невиновные, я прошу вас — отпустите их с миром.

Толпа загудела при виде приближающихся кавказцев. Многие из пленных шли опустив головы. Руки им развязали и поставили на верхней ступеньке у магазина. Иноземцева спустилась вниз, стояла среди сельчан в толпе и разговаривала с людьми. Это обстоятельство, как заметил Светлов, сильно нервировало Горина. Тот бегал, как заведенный вокруг кучки людей, окруживших Анну Николаевну. Павел поймал Юрия за плечо:

— Ты чего такой?

Тот повернул голову:

— А если среди них купленный есть? Ведь ее же прирежут в толпе. Покушения уже были.

Павел рассудительно сказал:

— Не думаю. При всех не решатся, не все же купленные. Но на всякий случай давай вместе следить.

Они протолкались через толпу и встали рядом с Иноземцевой. Из толпы степенно вышел мужик лет сорока. Ткнул в одного из кавказцев пальцем и рассказал:

— У нас с бабой в прошлом году морковь хорошо уродилась. Ну моя, само собой, решила на рынок съездить в город. Продать излишки. Сама знаешь, Анна Николаевна, как сейчас деньги выдают. Этот пришел к нам вечером и сказал, чтоб мы ему морковь продали, он–де в городе палатку держит. Цену дал смехотворную и мы отказались. Он что–то пробормотал по–своему и ушел. Он в деревне с одной бабенкой долго жил и мы не думали ни о чем плохом. Баба моя с зятем поговорила, у того машина. Витька обещал приехать и баба собралась. Морковь в мешки поклали и на лужок перед домом вытащили, чтоб побыстрей погрузить. А этот ирод по всей моркови на грузовике проехал. Два мешка загубил. Баба неделю ревела…