– Один раз я стал свидетелем убийства одного своего товарища. Я оказался совсем рядом, у меня на рубашке осталась его кровь.

Фария не до конца понимала его слова, но прониклась его скорбью, и скоро – возможно скорей, чем следовало – почувствовала в нем близкого человека. Его звали Джамал Чаудхери; Фария рассеянно пожала его руку. Они пошли дальше, к зданию риксдага, но девушка ничего не видела вокруг от волнения. Впервые она была сама собой, жила собственной, настоящей жизнью. Счастье ее продолжалось недолго – стоило только представить себе темные глаза Башира. Уже в Гамла Стане они расстались, но и этой прогулки Фарие было более чем достаточно. Вспоминая о ней позже, она будто бы входила в тайную сокровищницу. И это очень помогало, особенно здесь, в тюрьме, в ожидании грузового состава, потрясающего бетонные стены, и Бенито, которая, как чувствовала Фария, на этот раз превзойдет саму себя.

Альвар Ульсен сидел в своем кабинете и ждал звонка от директора тюрьмы Рикарда Фагера. Но время шло, телефон молчал, и Альвар ругался про себя и вспоминал дочь Вильду. Собственно, сегодня у него должен быть выходной. Они с Вильдой собирались на футбольный матч в Вестеросе. Он очень ждал этого дня, а теперь вот не решался уйти с работы.

Альвар снова и снова звонил тете и чувствовал себя самым плохим отцом из всех, которые когда-либо жили на этой планете. Но что он мог поделать? Его планам о переводе Бенито в другое отделение не было дано осуществиться. И «гангстерша» знала о них – он понял это по испепеляющему взгляду, которым она его наградила, – и подстрекала против него других заключенных. Женщины шептались, как будто затевали бунт или массовый побег, а Альвар бросал умоляющие взгляды на Саландер. Она обещала вмешаться. Отпущенные на решение проблемы пять дней истекали, и Альвар с ужасом ждал развязки.

Он вывел Саландер из камеры, провел в административный отсек и свой кабинет, где они просидели вместе до рассвета. Оставалось надеяться, что начальство ограничится внутренним расследованием и история не выйдет за стены тюрьмы. Несколько дней Альвар ждал вызова в директорский кабинет. А потом отправился в соседний корпус, в центр наблюдения, и попросил показать ему материалы камер слежения из корпуса Б, – якобы чтобы уточнить кое-что по какому-то инциденту, связанному с Беатрикс Андерссон.

Альвар с замиранием сердца приблизился к монитору. Он прокручивал кадры, отснятые в тот вечер двенадцатого июня и в ночь с двенадцатого на тринадцатое, и не мог понять, в чем дело. Он прокручивал их снова и снова. Останавливал, вглядывался – в коридорах было пусто. Какая невероятная удача, что именно в те часы камеры не сработали! Но в следующий момент Альвар понял, что вовсе не случаю обязан своим спасением. Саландер при нем взламывала тюремный сервер. Это она что-то сделала с камерами наблюдения или смонтировала отснятый материал. Другого объяснения быть не могло. Странно, но, придя к такому выводу, Альвар ощутил не только облегчение, но и страх.

Он еще раз проверил электронную почту – и выругался. Никаких писем, ни единого слова. Неужели непонятно, что Бенито здесь не место? Или так трудно организовать ее перевод в другое отделение?

На часах было четверть десятого. Снаружи снова зарядил дождь. Пришло время наведаться в камеру Фарии Кази. Теперь Альвару место там, среди заключенных, он должен превратить жизнь Бенито в ад. Отчего же он сидит в кабинете, как парализованный? Альвар еще раз оглядел комнату: что-то здесь не так. Неужели Саландер успела порыться в его бумагах? Странная была ночь, что и говорить… И она снова искала в своих списках, на этот раз некоего Даниэля Бролина. Альвар не хотел во все это вмешиваться. Саландер сделала с его компьютера обыкновенный телефонный звонок – это само по себе показалось ему странным. Но еще удивительнее был голос, которым она говорила с невидимым собеседником. Вежливый, осторожный, он как будто существовал отдельно от нее или принадлежал другому человеку. Саландер спрашивала о каких-то старых документах. Завершив разговор, она захотела вернуться в камеру.

Альвар косился на часы; его беспокойство росло. Он поднялся со стула, но не успел сделать и шагу, как зазвонил телефон. В трубке послышался голос директора тюрьмы Рикарда Фагера. Ему было чем порадовать Альвара: тюрьма Хаммерфорсан в Хэрнёсанде готова принять Бенито уже завтра утром. Новость – что и говорить – просто фантастическая. Но Альвар не чувствовал себя победителем. Где-то в отдалении уже грохотал грузовой состав, и, спешно распрощавшись с директором, Ульсен помчался в отделение.

Нападение, которому подвергся Микаэль, было едва ли не самым отрадным событием в его жизни за последние несколько лет. Малин Фруде стояла в дверях, вся мокрая от дождя и с лицом, перепачканным потекшей косметикой. Глаза ее гневно сверкали. Блумквист замер в ожидании расправы. И пока он гадал, что она с ним сделает – сорвет одежду или ограничится парой пощечин, – Малин толкнула его в грудь. Микаэль упал на стену, а потом уже сам не помнил, как оказался в постели, а Малин сидела на нем и бормотала что-то насчет того, что он должен быть наказан – за свою сексуальность и недогадливость и за то, что такой идиот. Блумквист говорил ей ласковые слова, прежде чем начать, и в них не было притворства, он действительно соскучился по ней. Снаружи лил дождь. Белели парусники в заливе Риддарфьёрден. По оконным стеклам стекали потоки воды. Мир вокруг погрузился в тишину, но у Микаэля забыться не получилось. И когда он снова подумал о своем, Малин сразу это почувствовала.

– Я уже тебе наскучила? – спросила она.

– Что? Нет. Я ждал тебя.

Он сказал чистую правду, тем не менее почувствовал себя виноватым. Нельзя забивать голову работой спустя минуту после секса с женщиной, которую так долго ждал.

– Когда ты в последний раз говорил правду? – спросила она.

– Что? Говорил правду? Ну… я довольно часто пытаюсь делать это…

– Это опять Эрика, да?

– Скорее то, о чем мы с тобой говорили по телефону.

– Хакеры?

– И они тоже.